Игорь Михайлов - Вторник. №12 август 2020. Толстый, зависимый от дня недели и погоды, литературно-художественный журнал

Нам было хорошо друг с другом с первой минуты встречи, с первого разговора, с первого прикосновения. Работали, путешествовали, любили. У меня появился готовый семилетний сын – Андрей, сын Леры. Это было аксиомой, и как-то само собой подразумевалось, что нас сразу стало трое. Что говорить – счастливое время! Счастливые пятнадцать лет! До тех пор, пока в моей жизни не появилась Ана.

Вернее, так – по-настоящему счастливый и безоблачный период нашей жизни оказался короче. Лет через восемь после нашей встречи Лера серьёзно заболела. У неё было что-то с обменом веществ – подгибались ноги, опускались веки, в глазах двоилось. Пришлось оставить мысль о том, чтобы завести ещё детей. Мы мотались по врачам, клиникам, консультациям, надеялись, что Лере удастся выкарабкаться. Медики лишь разводили руками.

Ей пришлось оставить работу. Это далось нелегко. Она была прекрасным научным работником, кандидатом наук, занималась микробиологией. Были успехи, перспективы, но всё пошло прахом.

Герману казалось, что у него над головой большая платформа. А на поясе – широкое кольцо, сделанное из ивы и плотно прилегающее к телу. Платформа опирается на кольцо изогнутыми толстыми тягами, изготовленными тоже из переплетённой ивы. Он может видеть лишь то, что у него под ногами и по сторонам. Но смотреть вверх не получается.

На платформе располагались все заботы и обязанности Германа. По работе, например. Рабочие обязательства были совсем лёгкими и занимали совсем немного места. С ними он справлялся играючи, они вовсе не казались ему обременительными.

Основное место занимали родители. Их маленькая квартирка в хрущёвке целиком помещалась на платформе. Там всё было совмещено: санузел – с ванной, прихожая – с кухней, коридор – с общей комнатой, и даже крошечную кладовку при желании можно было бы использовать под жильё, поэтому она и называлась насмешливо – тёщиной комнатой.

Платформа готовилась постепенно. Вначале это был просто каркас, затем появились пояс и тяги. Каркас дополнялся, укреплялся, пропитывался разными составами, чтобы несущие конструкции не ослабли от дождей, жары и мороза. И вот платформа получилась на славу. Все хвалили Германа. Отец с матерью гордились платформой, а родственники ставили Германа в пример своим детям.

Родители были уже совсем старенькими; вся их жизнь, все их помыслы сосредоточивались на сыне, ну и, конечно, на собственном здоровье. Поэтому-то они вкупе со своими немудрёными заботами и оказались на платформе Германа. Нет, не подумайте дурного, они были скромными людьми и старались не обременять сына. Сами решали бытовые проблемы, покупали продукты, готовили, стирали, убирали свою небольшую квартирку, занимались собственными стариковскими хворями. Тщательно хранили и часто пересматривали фотографии – семейные, фронтовые, фотографии родственников и друзей, пожелтевшую переписку тридцати- и пятидесятилетней давности, вырезки газет, список книг небольшой семейной библиотеки, квитанции квартплаты, коммунальных услуг, телефона за последние десять лет, благодарности, дипломы, членские книжки Осоавиахима, партийные и профсоюзные билеты. Это всё уже не имело никакого значения, но аккуратно хранилось, листалось, перебиралось и перепроверялось.

Герман должен был донести это хозяйство вместе с родителями до места их будущего упокоения. Нет, имелись в виду, конечно, не могила, не кладбище, а какое-то особое место, где их примет дух святой, некто вроде Нараямы. Непонятно, как это всё уживалось в них: стремление к месту, где их примет дух святой, и нерушимый коммунистический атеизм. Родители никогда не произносили страшных и магических слов – «место, где нас примет дух святой», – но подразумевали, как казалось Герману, что-то именно в этом роде.

А потом, когда Герман отнесёт платформу в долину Нараямы, где родители встретятся с тем миром, что находится по ту сторону завесы, он сможет вернуться домой. Платформа останется стоять там, в долине, – аккуратно поставленная рядом с другими подобными ей платформами и помостами с такими же брошенными и оставленными душами, которые продолжили свой путь уже за покров завесы.

Там останутся тела его родителей. Останутся ненадолго. Ночью дракон отнесёт их в морг или в крематорий, и все, кто любил их при жизни, смогут прийти и попрощаться с ними. А платформа будет стоять среди неприветливых скал и постепенно сгниёт и рассыплется. Но это произойдёт не сразу. Она будет стоять до тех пор, пока Герман помнит о ней, помнит о том, как жили его родители и как он продлевал их жизнь с помощью этой простой деревянной конструкции, ведь у них не было уже сил идти дальше, их время остановилось бы раньше, если бы не помощь Германа. А когда он забудет о своих стариках и о своей миссии, платформа тут же рассыплется.