Владимир Нефёдов - Гуляя ночью по столице. Откровенно о сокровенном

Дороги звук, что из-за шторы,
Давно стал меньше различим,
Его перекрывали оры,
В виду сложившихся причин.

Крутилась женская головка,
Подушку вольно теребя,
Лежала голою плутовка,
Вся выходя вон из себя.

В её паху лишь две причины,
Пронзали как удары розг,
Там губы с пальцами мужчины,
С ума сводили женский мозг.

И стон и крик, всё в перемешку,
И тела низменную прыть,
Гримас лица, и губ усмешку
Ей было не остановить!

И каплей жидкость вдруг повисла,
Язык слизнул своё питьё,
А губы с вычурным изыском,
Сомкнулись там где остриё.

Потом опять они раскрылись,
Попало всё, что надо в плен,
Всей глубины они добились,
Исчез творец во рту совсем.

Вот к ягодицам руки всплыли
И плоть немного протолкнув,
Как будто пили из бутыли,
Раздался звук гортани с губ.

Внутри позывы содрогнулись,
Рывками вырвался поток
И губы чуть не захлебнулись,
Пытаясь сделать свой глоток.

Потом всё медленно обмякло,
Желание страсти улеглось
И облизнувшись губы внятно,
Улыбкой всех обдали вскользь.

Из-за куста великолепный,
Открылся притеснений вид,
Движений радиус нелепый,
Не прикрывал безумный стыд.

Мужчина радостно трудился,
Над удовольствием своим,
Он одиноко примостился
И только перед был нагим.

Глядел вперёд, перед собою,
На вид поляны небольшой,
Где лишь покорною рабою,
Лежала женщина нагой.

Промежность плотно прижимая,
Трепала собственную плоть,
Её послушница зевая,
Вмещала целую щепоть.

Забрызгал тут мужчина томно,
На тело женщины средой,
Та ноги задрала нескромно
И застонала с хрипотцой.

Предо мною белели колени,
Пятки ровно в ладони легли
И в тепле потаённой мишени,
Причиндалы укрылись мои.

Несомненно в каком-то дурмане,
Долго ноги держал я в руках,
Мы бежали вдвоём по нирване,
В четырёх разномастных стенах.

Представлял я себя жеребёнком,
Только грудь я чужую сосал,
Но потом появлялся мальчонка,
Что верхом на кобыле скакал.

Вдруг забилась безумно партнёрша,
Стон протяжный раздался в ушах,
Тут ко мне подошла билетёрша,
Фильм окончен лишь титры в зрачках.

Я на кресле сидел в кинозале
Видно просто случайно заснул,
Да приснился мне в самом финале,
Этот странный душевный разгул.

Именины просто отмечали,
Царственной хозяйка лишь была,
Мы шутили много выпивали
И вдвоем ушли из-за стола.

Гости продолжали веселиться,
Спальня нам понравилась двоим,
Платье как ненужная тряпица,
С лифчиком я справился тугим.

В общем кое как мы обнажились,
В поцелуе сблизились уста,
Никого совсем мы не стыдились,
Дверь была для всех не заперта.

Я рукой пошарил у порога,
Вроде всё нормально, приступил,
Но врата желанного чертога,
Видимо никто не окропил.

Было там практически шершаво,
Я себе безудержно натёр,
Синяком казалась вся держава,
Вот такой у ней там был шатёр!

Ирокез безупречно тянулся,
К гладко выбритым белым губам,
Рот натужно судьбе улыбнулся,
Руки-ноги лежали по швам.

Начиналась большая проверка,
Всего тела, чтоб им обладать,
Пережить красоту фейерверка,
Все забрать, что готовы отдать.

Ноги сами собой размыкались,
Показался невинный разлом
А глаза безусловно купались,
В этом месте, как будто тайком.

Доступ скрыл глубину всей детали,
Лишь поверхность блестела от слёз,
Совокупность незримый печали,
Весь процесс принимала всерьёз.

Потекли благоденства минуты,
Чувства скрыли неистовства срам,
Не нужны для любви атрибуты,
Раз пустили блаженного в храм.

Как ноты помнят вальс Россини,
Так помнят прежнюю любовь,
Эффект влияния гордыни,
Всё повторить мешает вновь.

Готов лежать с тобой в постели
И думать: «Боже где предел?»
В такой любовной канители,
Как не творить греховных дел.