Даниил Шаменков - No love. Deluxe.

Орлом не стал, не стал вороной;
Не слыл, оставшись лишь в помине;
Не стало нас в немом кино
Средь очертаний черных линий.
Все колеи свели с дороги.
Иной не стала, я – другим.
Наш путь отнюдь не самый долгий,
Но был до ужаса тугим.
«Спасибо», – ты мне написала,
И в сердце вмиг погибло все.
Ты потерпела лишь фиаско,
А я – свой жизненный исход.
Слезу пущу, легко скорбя…
И попрошу, вернись под свет!
Ведь если мы с тобой друзья,
Тогда я больше не поэт.

Сижу из себя такой весь подавленный…
Жду с моря погоды – с моря погоды,
Но безнадежно, ведь рвутся отчаянно
Тонкие струны – тонкие струны.
Я вновь из символик и эгоцентризма
Выбился в нечто – выбился в нечто.
Я сам за истерики и за капризы
Поставил те свечки – поставил те свечки.
Но ты из меня сделав монстра посмертно,
Пьешь мои соки – пьешь мои соки
И смотришь свыше как-то надменно
На все те упреки – все те упреки.
Я, как и ты, хочу все как раньше,
На время назад – на время назад,
Когда было все немножечко краше,
На автовокзал – на автовокзал.

Костер горел под небом страстно.
Соврать не даст мне путник мой:
Здесь всюду, как ни глянь, опасность;
Чуть звук иль топот – сразу стой…
Природа вжалась грудью в панцирь,
Сапфиром рек он все кружил.
Здесь всюду, как ни глянь, опасность,
А штиль красоты обступил…

Закат горит двумя цветами,
Двумя оттенками забвенья;
Чернело пламя с облаками,
Топилось где-то самомненье.
Летело Солнце серым шаром,
Стремясь скорее ускользнуть,
Но где-то там, куда летело,
Его сонливцы и не ждут.

Опять нагажено в парадной.
Бренчит гитара под шумы.
Средь ночи пара эмигрантов
Речами вторглись в те умы.
Во тьме на снежных россыпях
В снежки играла толпа пьяниц,
И рядом несколько стояло
Немного лишних – безучастных.

Бывалый день календаря
Снесет под корень планы все,
И сильно очень не хотя,
Снег ляжет прямо на листве.
Погрязнет небо в тучах серых,
Осядет хмуростью на сердце,
Покроет тьмой, не зная меры,
Слагая лирой свои песни…

Он шел пешком со свиданья, на котором
Себя он видел птицей в небе,
Но слишком уж самовлюбленной
Как будто грешник Алигьери.
Души отнюдь не чаял вовсе.
В себя не очень, но поверил.
И лишь одну из дев отметив,
Не думал, что все отвернутся…

В тех колумбариях разбитых
Томятся битвы славных воинов:
Как войн до ужаса кровопролитных,
Так земляков простого люда.
И на пути с лихвою эпитафий:
Эпиграфы – ничто на фоне смерти.
Дыхание любимой;
вновь тайность и молчанье
Пятно на шее тушью метит.

Подъездная лирика, драки с друзьями
Из-за ушедшей когда-то любви.
Шли в сердце обиды двумя колеями
На к черту не нужном абсурдном пути.
Подъездная лирика, битые стекла,
И продолжавший куда-то нестись
Путник, что вез на обиженных воду,
Что с пониманьем не смог отнестись…

Трещал камин, свистели угли,
Звездили звезды босиком,
Темнела кровь, что шла по венам,
Из глаз то искры – взрыв, раскол,
А я обиду держу немо,
Что, мол, я мыслю узколобо.
Сидят три с лишним человека,
И каждый был мне лучшим другом.

Эй, брат, ты помнишь сорок первый?
Как к нам на землю вторглись немцы?
Как женщин брали в плен, бомбили,
С тех пор оставив рану в сердце?
Ты помнишь мой триумф под танком?
Как мы окопы рыли вместе?
С Ваньком в казарме ели манку,
И всею ротой пели песни?
Ты вспомни, как с тобой мечтали,
Чтоб все закончилось скорей,
И мы вернулись с тобой к маме,
Любви единственной своей.
Шли месяца, бежали годы,
И было чувство, будто вечность
Замкнула воен этих тропы,
Людей, отнюдь не долговечных.
Казалось, руки мы опустим,