Юрий Смирнов - Астра

Когда пришли за масонами,
Я резал чёрным ножом,
Выползая из смутных теней
Районного дома культуры.
Потому что я не масон
И не становлюсь на колени.

Когда никто не пришёл за мной,
Я трапезничал
С видом на районный наш океан.
На столе был сиреневый марсианский хлеб,
Вино из безумных слив,
Масло божьих лампад.

Это был лучший день.
День,
Когда наш район
Посрамил чёртов ад.

В это время этого злого года,
Когда принято мусоров выносить за скобки,
Я расскажу о странном челе,
Известном в Девятой Миле
И во всем невавилонском мире,
Как Ланчбокс.
По-нашему – просто Коробка.

Всем, кто летал на Ямайку
Поклониться Свету Троицы,
Кто пробирался по улицам,
Где собака равна человеку и равна курице,
Где, если курите,
То курите не табак,
Где вроде бы невозможен враг,

Где рак погубил
Православного номер один
Своего поколения,
Где грязь не прилипает к туристским ботинкам
Из-за врождённой лени,

Так вот, всем, летавшим туда,
Между девяносто четвёртым и ноль седьмым,
Был известен странный старик,
Обычно сидевший в метрах пяти
От входа в мемориальный двор мавзолея.
Он никогда не пыхтел
И выглядел капельку злее,
Чем другая живность Девятой Мили.
Это и был Ланчбокс —
Нищий в грязном полицейском мундире.

Он продавал за пять долларов
Брошюрку
«Боб Марли: как и зачем его убили»
Я не купил.
Денег было в обрез,
А у меня был интерес
К аутентичным винилам «Вэйлерз».

Впрочем, какие там, бля, винилы…
Куча нетленной гнили,
И на торте смерти червивой вишней —
Тело.
Лишнее.
В десять лет я отказался смотреть Ленина,
Предпочёл ГМИИ имени Пушкина.
Там Сальватор Роза.
«Бандиты в ущелье»
Вечно живые.

Днём на Ямайке душно,
Как в микроволновке,
И пахнет кухонным дымом
И марципановым тестом.
Я ничего не купил
И подумал было вернуться к бомжу
В рваном мундире,
Но того уже не было на месте.

Через пять лет я снова попал
В Девятую Милю.
Не спрашивайте.
Это был сон, очевидно, кошмарный.
И тогда я узнал,
Что Ланчбокс не был клошаром,
А был настоящим копом,
Изгнанным из мусарни,
Потому что с кровавой рвотой
Доказывал, что знает убийцу Марли.

Говорили, он ждал его двадцать лет
У двора мавзолея,
Это риалли, браза,
И однажды дождался.
Оба сгинули – и киллер, и сыщик.
Об этом мне рассказывал мальчик,
Ковырявший прыщик
На левой ключице,
И продававший брошюрки
«Ланчбокс – победитель злого убийцы»

Приятно, что хоть где-то
Свои функции исполняет полиция.
Как пишет Павел во втором послании
К фессалоникийцам —
Ибо праведно перед Богом,
Оскорбляющим вас, воздать скорбью.
И ещё что-то там —
Про человека греха и бифштекс с кровью.

Всем вам, конечно, известна история о камере Пэйтона.
Несколько штатов в Соединённых Штатах до сих
вздрагивают
При упоминании камеры Пэйтона.
А ещё нескольких штатов не существует
Из-за камеры Пэйтона.
(сразу скажем, что аналогичные российские разработки
проходили под строгим контролем властей, поэтому
кончились неудачей, к радости российских властей)

Предыстория.
В две тысячи двадцать четвёртом году
Физик-расстрига Ричард Пэйтон
В запрещённой законом домашней лаборатории
Атаковал нейросеть излучением пси- и омега-волн
И отметил странный эффект —
Погибающий интеллект
Словно пытался оживить сам себя,
Приращивал смыслы на раненые места,
Выжил,
И стал генерировать благодать.

У Ричарда несколько лет назад
Умерла мать,
И вот на некст дэй после эксперимента
Он встретил её в торговом центре
В компании Фэй Дануэй

И Джейн Фонда.
Она не узнала его,
Но, безусловно, это была она,
Элегантна, умна и модна,
Как обработанная фотошопом
Мадонна.

История.
С двадцать четвёртого по двадцать седьмой год
Ричард Пэйтон совершенствовал своё детище —
Виртуальную камеру
Восстановления гармонии мира,
Известную ныне
Как тессеракт Пэйтона.
Помните, как новостные ленты
Сошли с ума,
Обнаружив вслед за альбомом
Похожим на музыку Джона Леннона
Человека, похожего на Джона Леннона
С ДНК Джона Леннона?
(был казнён по гражданскому иску
Йоко Оно)
А потом сотни
Событий, трактуемых миром
Как загадки природы,
Дыра в потустороннем заборе,
Спецотдел ФБР «Обычное горе»,
Боровшийся с новым безумным счастьем.