Елена Щербакова - Греческий зал

Кто вдруг упал, не сделав шаг, – не бездарь.

Эгей с собой, знай, тайну утопил,

Чтоб снова возрождалась жизнь и крепла.

Там, где падение, там взлет.

Где взлет – падение там тоже. Лета

Поглотит все, оставив правды гнет.

Больно, но сильно красиво —

Вот человечеству вызов.

И Фаэтон – светило

Распалось на множество призов.

Возраст – условность на свете,

Все решит красота.

Дух Фаэтона – планеты,

Как цветок Божества.

05.02.14.

О чем размышляют горные духи?

Укрылись они в кимоно.

На тканях затяжки сцепились, как мухи

Рисунок на них, как кино.

И хочется птицей парить в поднебесье,

Играть в театре-кабуки.

На тканях застыли волшебные песни,

Туманно, как Азы и Буки.

Небесно размыты линии кистью.

И виден весь Асидзури.

Идти в кимоно – это целая миссия.

Цветы укрывать в лазури.

21.01.14.

Я возьму самый мелкий бисер на свете,

Чтобы платья расшить таинственный шелк

Чтобы вышить самых великих портреты

Чтобы конных собрать вместе бы полк.

Чтоб изъяны убрать под драпировку,

И в цветочной симфонии под гармонию ткань.

Чтоб слова зазвучали не просто обмолвкой,

А вином сладким лились из греческих бань.

Что ни платье – тональность и настроение,

Что ни платье – то целый проект или план.

То в нем в космос полет, то покой, то движение.

Складки замерли, точно остывший вулкан.

Платье – мир, ветерок, путешествия,

И художника, нет, волшебника, дар.

Это новая жизнь, роскошь, целое шествие.

В высоте Рафаэля Юдашкина зал.

07.11.13.

Волшебник, читая Парацельса,

Приметы пальцем подводил.

Из головы рождались тельца

И ток всемирный исходил,

Неся чего-то кстати и некстати.

Кто их поймет? Бесовский стан.

Волшебник на орехи всем им платит.

Они слепые, плачут: – Интриган!

Терпенье может длиться бесконечно.

И вот набрался мощности заряд.

Вдруг вспышка, и в теченье скоротечно

В воде проплыл огромный скат.

О! Боже! Только не зажглось бы море!

Подумал маг, и щелкнули глаза.

И мысли градом разразились с горя,

Как очумелая буза.

Но этот хаос знал волшебник.

Спиной он заслонил стену.

И видел, кто учения наследник

Его пустил неведенья слезу.

За ним же потянулись и другие.

Прогрессия росла день ото дня.

– Куда вы, дети? Все здесь были.

Оставили б в покое вы меня, —

Шептал волшебник, но давила

Удушливо словесная волна.

Сказал он «Стоп!» Секунда все решила.

Гигантская метнулась вдруг стрела,

Ударив в тучу, и на город

Обрушился мощнейший град,

Как отражение измора,

Что наслан чем-то наугад.

– Прощайте же, прощайте же кокотки.

Я снова отправляюсь в путь.

И разметались в небо фотки.

И дни, как пыль, распались. Где же суть

Искать большому расшибателю желаний

Дано. И снова маг

Сверяет сутками в исканьях,

Как б не сошлась игра из драк на флаг.

18.07.15.

В Коломенском схожу с холма

Я к берегу Москвы-реки.

Дорожка камнями рассечена,

Но с легкой будто бы руки.

Сажусь я, как русалка, на один,

Свои уставшие обмочив ноги.

Мне грустно, рыбка, будто клин,

Цыкнет о воду, словно бы восходят

Приветы из неведомой страны.

Не с нами свет играет в положенья.

Где дивом сказочным полны

Глаза в чешуйном отраженье.

Но грозный вылез стрелолист,

Напоминая страшной вестью

О мировой войне, и быстр

Поток смывает пену мести.

О! Сколько черных здесь камней!

Как негры на собранье гуру.

И страх Дивеевых ночей

Последнюю спускает шкуру.

Как много страха – камера и склеп.

Он тюрьмы и запрет на право.

Как женских поколений слеп

Клон урок, уродует их нравы.

Впустили мужика к ним, наконец.

Вот дива свет не видывал такого.

Гуляет Африка с глазами, как борец,

Что отравить готовый все живое.

Живое где ж? В каком огне?

Животворящем иль в сердечном?

Но только Сергию в Посаде и во вне

Паникадило не представлено для свечек

Как много страха! Отчего?!

Принц Датский Гамлет за решеткой

Упрятал мысли. И бегом-бегом…

Помет овечий многоплодный,