Альбина Номоконова - Как многое хотелось рассказать…

– И сколько было их, пропавших в этой темной бездне! Да, это были обманутые надежды на материальное благополучие, накопление богатства, а сказано – «не собирайте себе сокровищ на земле». И нередко – большие деньги уводили на «золотое дно» (проклятие Золотого Тельца) и в роковую неизбежность – «царство теней». И когда возвратится к людям познание истинных ценностей, сколько должно пройти веков, и кто должен это объяснить, достучаться? Но, наверное, «это под силу только Всевышнему, только у него есть на это время».

С высоты речного берега водитель (с некоторым чувством раздражения и жалости) снова посмотрел на юного монгола, прыгающего по льдинам.

– Вот, хитрость и жадность человеческая! Этот пацан готов пойти на любую подлость – врать, воровать, «крысячить»! Ну и что его толкает, заставляет идти на эти поступки – бедность, глупость? И пусть он здесь пропадает, этот «заблудший козел»? Но водитель вспомнил, что как – то поздним вечером услышал по радио короткий рассказ о том, как хозяин и слуга отправились в путь по зимней дороге, и в пути началась метель, и легкие сани опрокинулись в глубокий снег. Хозяин увидел своего немощного слугу, барахтающегося в снежном сугробе, и подумал: «А пусть пропадает эта пьянь – рвань, необразованность!» И он ушел в темноту, надеясь встретить людей или какое – нибудь жилище, но возвратился к замерзающему слуге и долго согревал этого бедного крестьянина своим теплом. Это было сострадание, и нет ничего в мире ценнее человеческой жизни!

Водитель «Висты» снова спустился вниз к реке и прошел по заснеженной тропинке на песчаный берег реки. Остановился на краю подтаявшей темно – серой кромки льда у воды и в течение нескольких минут смотрел на «прыгающего человечка».

– Слышь, ты? Ну все, хорош прыгать! Давай, выходи на берег!

Юный «монгол» приостановился в своих опасных, утомительных перебежках по льдинам и оглянулся на берег (ему снова показалось, что видит своего старшего брата). И дрожа от холода, едва удерживаясь на ногах от усталости, но грустно улыбаясь, он подошел к молодому мужчине, одиноко стоявшему на берегу. Он увидел спокойное лицо водителя, и в глаза ему глянули огненные очи древних ликов! И он вдруг вспомнил, как этот молодой мужчина рассказывал друзьям о своих дальних предках из забайкальских казачьих станиц. Отважные казаки после своих военных походов нередко привозили к себе в станицу красивых женщин из далеких горных поселений. И в давние времена эти старики говорили о своих предках, русских монголах. И вот сейчас юный «монгол» увидел эти огненные очи на красивом, смуглом лице мужчины и негромко проговорил:

– Наверное, мы с тобой одной крови…

И мужчина прикоснулся сильной ладонью к плечу парня и приподнимая черную бровь, взглянул своими «тигриными» желтыми глазами, но как – то совсем не зло, усмехнулся.

– Мы одной крови, говоришь? Да, все может быть. Ну, живи пока. Ты, давай, быстрее шагай домой! Холодно, ветер!

И юный «монгол» поверил в свой неожиданно счастливый поворот судьбы! Но еще минуту назад ему казалось совсем безнадежным его желание остаться в живых и у него не оставалось никаких надежд на «чудотворное» спасение. От всех происходящих событий, от всего пережитого за этот день у него перехватило дыхание, ему захотелось нарыдаться, но он решительно повернул в сторону прибрежной дороги. В своей легкой курточке он быстро зашагал прочь от заснеженного песчаного берега реки, наклоняя голову от холодного ветра и потока слез, заливающих его юное смуглое лицо. Водитель посмотрел в след уходящему вдоль берега реки парнишке и в какой‑то момент ему захотелось его окликнуть и может быть, еще поговорить «за жизнь» и подвезти его к дому, но – передумал.

– Забудь!

Холодный апрельский ветер усиливался, и мужчина, на ходу застегивая свою черную замшевую куртку, возвратился к своей машине. Он закурил, оставляя дверцу машины приоткрытой, включил «печку» и тихую музыку: «…Дым сигарет с ментолом…» Огромные льдины, покрытые подтаявшими снежными горками, медленно продвигались по великой реке, радужно играя острыми краями на солнце. На пустынном берегу талая вода серебрилась в лужах и как очищающие слезы весеннего лика земли, была звенящей, прозрачной чистоты….

Влажными блестящими глазами она взглянула в темноту за окном и щелкнула кнопкой настольной лампы.

– Стоп! Снято!

Да, помнится, так заканчивается рабочая съемка всех кинофильмов. Вот и она, как оператор (без опыта работы), закончила «съемку» своих несвоевременных мыслей. И некоторое время она оставалась в комнате, в кресле, погрузившись в тишину глубокой ночи, но подумала, что завтра рабочий день, рано утром надо вставать, и она прошла в свою маленькую спальню. И под теплым одеялом, под желтой Луной в окне – через мгновение она влетела в безмятежный сон со своими светлыми мыслями о доброте человеческой!