Сергей Виноградов - Наследие. Том четвёртый. 2019—2020

Мне уж тут не до красы,

Любят вещи дорогие,

Носят бороду, усы

И поют – как птица Феникс!

Только где таких найти?

– Есть такой – товарищ Ленин,

Вам как раз с ним по пути.

– Ничего не пожалею,

Ты вот только подскажи…

– Он в московском мавзолее

В одиночестве лежит…

– Что же раньше ты молчала?

Ну, а деньги принесу!..

И душа его помчалась

Искать новую красу…

Долго, коротко ли – ночью

Наконец в Москву пришёл.

Так как дело было срочным,

Мавзолей тот вмиг нашёл.

Всё как в девкином рассказе —

Часовые на посту,

Чтоб красавицу не сглазили,

Не пускают за версту…

И стоят как истуканы

Даже глазом не моргнут.

– Неживые что ли? Странно?

Посидели б пять минут.

Отдохнули, подремали,

Ну, а я тихонько в дверь.

И вот тут его поймали…

– Это что ещё за зверь?

Или медики забыли

На экскурсии скелет?

И когда ж они здесь были?

– Так прошло с десяток лет…

В общем, в шкаф его решили

Вмиг упрятать от греха,

Ну и глупость совершили —

Шкаф Кощею – чепуха,

Но зато стоит за дверью,

Да и выйти – не вопрос

К разрушителю империи

Прямо на ночной допрос.

– Да мы, батенька, знакомы!

Вы – Дзержинский из ЧК,

Я – Ильич и вместо дома

Проживаю здесь пока.

Что же вы так исхудали,

И совсем сошли с лица?

Вас послал товарищ Сталин?

Задушил бы подлеца!

А Кощей стоит и мнётся,

Как, не знает, отвечать.

– Ну и как вам здесь живётся?

(Надо б было промолчать).

А усатый – бородатый

Стал вдруг сразу сам не свой:

Вы, Дзержинский, виноваты

В том, что я ещё живой!

В том, что буду жить я вечно —

Ни могилы, ни креста.

Ах, как это человечно,

Только вам же и до ста

Не дожить, уж вы простите,

Этот дом лишь для двоих.

– И о ком вы говорите?

– О пока ещё живых.

Только вам какое дело,

Похоронят вас – в стене!

– Мне бы очень не хотелось,

Только речь не обо мне.

Вы, товарищ, извините,

Но меня Кощей зовут.

И попал я к вам в столицу,

Потому что люди врут.

Мне соврали, вам соврали

В ранг бессмертных возвели.

Вы вот разве не устали

Быть в отрыве от земли?

Ну, а я устал, ей Богу,

Хоть и сам почти что Бог,

А отправился в дорогу,

Потому что жить не мог

Так как жил когда-то в сказках

Без красавицы жены…

– Значит, я кричал напрасно?

Нет Дзержинского вины!

Хоть и знаю, что устали

От его ЧК в стране.

Это всё товарищ Сталин —

Мавзолей ему – не мне…

Так что, батенька, прощайте,

Жизнь, увы, не повторить.

На прощанье обещайте

Никому не говорить

Что я жив ещё покуда —

Будет бунт – не дай-то Бог!

Быть бессмертным, знаю, трудно,

Я помог бы, если б смог…

Тут Кощея осенило:

Он же вождь и знает всех!

– Мне помочь? Что ж, очень мило,

Есть надежда на успех.

И спросил, забыв про скромность,

И в ответ услышал вдруг:

С удовольствием огромным

Помогу вам, милый друг,

Расскажу куда вам надо

И как вам туда попасть,

Только будете ли рады,

Там ведь можно и пропасть…

И уж за полночь далёко

Затянулся разговор,

Свет погас в кремлёвских окнах,

И закрыты на запор

Все кремлёвские ворота…

Пролетел двадцатый век-

Расставаться не охота…

– Ты, хороший человек,

И с тобой мы так похожи,

Как два брата близнеца-

Даже коммунизм безбожный

Просто сказка. Без конца…

Посидели на дорожку

И легли на верный курс —

Наш Ильич – поспать немножко,

А Кощей – к Кончите Вурст…

В горах среди лесов дремучих

Жил Змей-Горыныч…

– Как в кино?

– И был из всех он самым лучшим.

– Что жили там давным-давно?

– Ты, может, будешь слушать сказку

И деда не перебивать?

Так вот, любил он с детства ласку,

Поспать любил, чего скрывать.

И никакой другой заботы:

Ни прежних битв и ни погонь

Да и ещё придумал кто-то —

Не разводить в лесу огонь.

Горыныч с детства был послушным,

Но без огня не мог ни дня

И, в общем, жил довольно скучно…

– Не так, как нынче, ребятня!

– Ну, да. По телику лишь шоу

С их, надоевшей всем, попсой…

– Размяться было хорошо бы,

Слетать к друзьям бы в мезозой,

Хоть в жизни раз развеять скуку —

Вздохнул Горыныч сам не свой —

Послать подальше всю науку,

Ведь я же сказочный герой!

Решил и сделал. Ночью тёмной

Из леса в небо стартовал

Вниз посмотрел: всё так знакомо,

Хоть он и в небе не бывал.