Лаэрт Добровольский - Силуэты. Стихи

Ещё мы здесь… Сквозь стёкла старых рам
Привычной жизни проникают звуки
Начала дня арпеджио и гамм —
Все эти лязги, скрежеты и стуки.

Мы здесь… Но те – глядят с высоких стен,
С портретов охраняя дух жилища —
В борьбе мировоззренческих систем
Они ушли, а мы всё так же ищем

Прямой Ответ на Основной Вопрос,
Нам жизни нет без этого ответа —
Двадцатый век, как видно, не дорос,
А двадцать первый – как тоннель без света;

Но, чуть заметен, в нём мерцает свет
И наша жизнь его мерцаньем длится:
Из прошлого немеркнущий Завет —
С высоких стен взыскующие лица.

Перешагнуть через бессонницу Ницше —
в Байрейте и Ницце —
без грамма хлорала,
Тенью былинки себя ощутив на мгновенье —
пылинкой былинки
в звуковороте куда-то летящего из ниоткуда
аккорда хорала —
То ли со свадьбы летящего, то ли на чьи-то
рождение или поминки.

Духу бесполому в поле электромагнитном,
цветов не взрастившем.
Только и встретятся – глыбы камней,
пролетающих группой и розно.
Кем-то запущенных, словно часы на камине,
и время забывшем.
Но на события в доме взирающим
из-за портьеры и тайно, и грозно.

Вольному – воля, но вольное слово Пророка —
невольник пророчеств —
Камнем с горы, вызывая лавину в долину
сознанья, устои сметая;
Грохот и пыль – это там, далеко, за вершинами
Духа полярной страны одиночеств:
Здесь, на вершине, в сиянье лучей, – тишина
неземная, святая.

Пленнику мысли свобода – иллюзия храма
хлорала, упругий ошейник
И поводок остроиглого нерво-луча
ослепляющей вспышки немого прозренья.
Приступы боли за признаки жизни – над бездной
духовной – порой принимает отшельник.
Тело и душу в себе отличая, о третьем —
тая подозренья.

Звёзды познания – сквозь полынью ноосферы
и дыры озонного слоя…
Сердце изранив о край полыньи, обжигая
межзвёздностью бронхи —
К Сверхчеловеку, прорыв искупая ценою
рассудка, разбитого у аналоя…
Тенью былого – поблекшей, остывшей, ждать
окончания жизни, стоя в сторонке.

Современная культура —
Ноги в цыпках, грош в руке…
Обнаженная натура
На нещадном сквозняке…

Этот Дом бойцом глядится —
Хоть с морщинистым лицом,
Он сдаваться не стремится,
Тянет ногу молодцом.

Только что за наважденье:
Лишь кончается овраг —
Перед Домом загражденье.
Словно где-то рядом враг.

Или вновь сороковые
К нам вернулись без преград
И порядки боевые
Проверяет Ленинград…

Слева – глыбы жилмассива.
Справа – отблески Невы…
А смотрелись бы красиво
У ДК литые львы!

Всё настойчивее грозы,
Тонет будущность во мгле…
Всё усиленнее дозы
На губительной игле.

Кто тебя, Культура, спросит:
– Как ты дальше будешь жить.
Чем сегодняшние россы
Завтра будут дорожить?

Встрепенулся Дом понурый.
Распахнул широко дверь:
– Смутна будущность Культуры,
Ты в Культуру просто верь.

Посмотри на мой фундамент —
Третий век ему, поди,
А конца ему регламент
Не наметил впереди.

И сегодня эти стены
Помнят славные года.
Лишь под слоем мутной пены
Их не видно иногда:

В Доме Шишкин с Айвазовским
С обсужденьем новых тем
И Бортнянский с Березовским
(Разумеется, не с тем),

Разрывается Сленушкин
Кирпичами и стихом
И ему посланье Пушкин
Мчит в Рыбацкое верхом…

Здесь в беседе поколений
Возрождается союз
Новых творческих Велений
Под эгидой древних муз:

Слышать в гуле резолюций,
В марше абревиатур
Не культуру революций —
Революцию культур.

Чтоб Культура отвратила
От себя слепой удар
И напалма, и тротила,
И скинхедовский угар…

Чужие радости и беды,
Как тайный ключ к иной судьбе,
Друзья – «литературоведы»
Берут с готовностью себе.

И вот уже кружась и роясь
Над чьей-то горестной строкой.
Они чужого сердца голос
Своей тонируют рукой,

И что душа хранила свято
От посторонних глаз и рук.
Бесцеремонные ребята
Интерпретируют вокруг;