Лаэрт Добровольский - Стихи о главном

Молодых завлекая бликами,
Обещаниями-вспышками;
В Петербурге не стать великими —
Преднамеренно стать лишними.

В отречении от обычного.
Устремлённые в выси Горние,
Примеряем своё личное
На всевечное, на просторное.

Поясок экватора тесен нам:
В бесконечность полёт мыслится.
Прорастая строкой песенной.
Проплывая виденьем близ лица.

Без микробов плывёт, без вирусов
В запредельщину допапирусов,
Мнимолётностью плюсов-минусов
Игнорируя шкалы-лимбусы.

За виденьем плывут видения,
Искажающие видение
Всей истории поведения
Провидения и провидения.

Нет, не пусту быть граду: попросту
Над Невой силуэты рвутся ввысь.
Подминая ковры возраста
Там, где правили волк да рысь.

Учебники, прочитанные мной.
Усваивались поздно или рано.
Но тот, что называется войной.
Осмысливал я по отцовским ранам.

По надписям, кричавшим со стены.
Меня и мать пугавшим ежечасно:
«При артобстреле сторона опасна».
Читали мы в учебнике войны.

Была ли где спокойной сторона.
Когда на каждой раме – белый пластырь,
А по проулкам бродит смерть, как пастырь,
И новых жертв бормочет имена…

Учебники, прочитанные мной.
Дышали созиданьем и свободой —
Но варварству и смерти был в угоду
Учебник, называемый войной…

Учебник, называемый войной…
Я проходил последнюю страницу
По лицам тех – стремившихся в столицу.
Мечтавших ниц повергнуть город мой;

Я помню их: вполроста над стеной —
С линейкой, мастерком и ватерпасом
Пленённые герои «высшей расы»
Стояли в пыльных френчах предо мной:

Они латали бреши пустырей —
Песок с цементом был намешан густо..
Пленённые потомки Заратустры
Ковали возвращение на Рейн…

Учебники, прочитанные мной.
Стареют, как и всё стареет в мире.
Но сталью может зазвучать и лира
И прозвучать набатом над войной.

Луна и Солнце – те же
И те же снег и лёд.
Но отчего-то реже
Меня влечёт в полёт.

С тропинки сбилось время
В прогулочной тиши
И сотня лет – не бремя
Для зреющей души.

Из ощущений соткан.
Дрожит хрустальный мир…
Заснеженная сопка —
Не сопка – капонир.

Его рука на пульсе
Неспешных перемен:
Ты на него не хмурься
Веселию взамен:

Племён случилась сшибка
На перепутье вех…
Не всякая ошибка —
Учебником для всех.

Наощупь ночь в распадок
Сползает меж стволов.
Скрывая тьмы загадок
Для ищущих голов.

Разбираю старые газеты.
Вспоминаю давние задачи —
Новые сейчас на них ответы.
Словно и не может быть иначе.

Видно, время проявляет свойство
Суть момента прикрывать руками.
Снова в ясный полдень беспокойство
Серыми находит облаками.

Жизни есть и наши, и чужие.
Наших и прекрасней, и лютей.
Временем замечены – Большие Жизни
Замечательных Людей.

Человек, характером – старатель.
Так решил у смерти на краю:
Подвести под общий знаменатель
Жизни – и чужие, и – свою.

Числился в числителе на полке
Славных биографий книгоряд:
Человек за годы жизни долгой
Собирал на крохи из зарплат.

В стеллажах с бездонностью копилки —
Отпечатки судеб и времён:
Прошлых жизней тёплые затылки.
Вздохи неба в шелесте знамён.

Вечной жизни тайны первородства
Так и не разгаданный секрет…
Человек искал с другими сходства.
На века оставившими след.

Высшей пробы общности нетленной —
Жертвенностью правой и святой.
Держится Земля – цветок Вселенной
Стебельком под каменной пятой.

Жертвенность во славу и во имя
Ложных или истинных идей…
Каждого с деяньями своими
Ждёт Голгофа неба и людей.

Человек, расставшись с жизнью этой.
Всё увидев с новой стороны.
Упадёт истёршейся монетой
В необъятный жертвенник страны.

Фатально – и в праздник, и в будни.
Тревожа замшелый гранит,
В двенадцать часов пополудни
Над крепостью пушка гремит.