Александр Шевченко - Стихалии

Найдя на небесах предел,
Ты на земле уж не у дел.

Но нет там звёзд и нет земли,
И света нет, как нет и тьмы.

Одна простая пустота,
Сводящая тебя с ума.

И нет опоры, как и края.
Душа взмолилась, замирая.

Лишь «Отче наш» тебе прочтёт
И вдруг, очистившись, поймёт

Твоя «безмозглая» душа:
О, как была же хороша!

Однажды выйдя в этот свет,
Безгрешен был её портрет.

Но там, где свет, приходит тьма
И начинается борьба.

Борьба за Солнце, за Луну,
За Бога или Сатану.

Борьба за деньги, за покой,
За то, чтоб стала та женой.

Чтоб было всё как у людей,
Но можно иногда не с ней.

Освоить больше, не познав,
Присвоить, так и не поняв,

В чём веры истинной закон.
И ставишь душу ты на кон.

Переступив эту черту,
Ты выбираешь веру ту,

Что создал сам, умом своим,
Иные боги правят им.

И боги те, что в голове,
Не слышат Бога, что в душе.

Проходит время, ты доволен,
Твой мир твоею создан волей.

Душа в груди твоей скулит,
Осудят люди, Бог простит.

Живёшь, не ведая предела,
Как смерть накроет твоё тело.

И унесёт твоих богов
В пещеру кованых оков.

И лишь избитая душа,
Оставив тело, чуть дыша,

Воспрянет, выпорхнув на волю,
Не налетавшись вдоволь, вскоре.

Простим её мы простоту,
Вновь попадётся в клетку ту.

День Валентина – фарс и обман.
Шаг к соблазненью наивных.
Тебе – валентинку, а ты дай…
Нет среди нас невинных.

Можно любить отпущенный срок,
Но пошлой любви нужен повод.
Тасуя, как карты, секс и любовь,
Легко найти нужный довод.

В закате падёт не один бастион,
Отдавшись в чужую милость.
Закроет собой цветной картон
Банальную похотливость.

«Святой» придёт за жертвой своей,
Омоется вдоволь слезами.
Кого-то постель с лепестками роз
Наутро порежет шипами.

Удобный день «любить» не любя,
Прикрывшись строкой из романа,
Подпишется ложью чья-то рука
В картонке с пропиткой обмана.

Был счастлив всадник, конь скакал —
Вельможа важный даровал
Земли немаленький удел,
Мечтаний всадника предел.

Но на дороге вдруг возник
Просящего бродяги лик.
Тот всадник был при кошельке,
Подал, но плетью по руке.

Бродяга счастья пожелал,
В душе он всадника прощал.
Но не прощала кровь с десницы
И вслед пускала колесницы

Из сотен, тысяч мертвецов,
Бродяги мёртвых праотцов.
Настигли всадника в степи,
Дорогу преградя костьми.

И всадник, пред бродягой смелый,
Плеть обронил так неумело.
А счастье, мчавшись по пятам,
Настигло, сжавши горло, там.

Весна капелью в голове стучит,
Бежит вода слепящими ручьями.
Ботинок по остаткам льда скользит,
Иду с нещадно мокрыми ногами.

А солнце припекает, но не жжёт,
Пытается согреть кровь ледяную
И, в венах вызывая ледоход,
Срывает голову мою шальную.

Хожу весною пьяный без вина,
Вдыхая жадно ароматный воздух.
Я знаю, что любовь мне не нужна,
Но что-то для души добавить можно.

Мы, словно преступники, в клетках томимся,
Различны мораль их и материал.
В зачатье из клетки каждый родился,
А после рожденья вновь в клетку попал.

Но клетки растут, догоняя желания:
Понять, осознать, получить.
Мы мечемся в клетках до покаяния.
Как в клетке без клетки прожить?

На мостике дежурил; в горизонте возник кораблик волею
ветров,
Изящным килем рассекал он волны, сиял рангоут белых
парусов.

Пусть пушек не было, вальяжно и успешно разил неспешно,
не роняя слов,
И старых моряков, от моря поседевших, и романтичных
юнг, не досмотревших снов.

Но уходил от них навстречу шторму, как осуждённый
к плахе, на исходе дня,
Туда, где рвутся паруса в ветрах солёных и злые волны бьют,
шпангоутом скрипя.