Илья Бровтман - Однажды во Франции

Какие чувства в книге этой.
О, если б мог ты так писать,
Я, позабыв про самоцветы,
Могла б любовь тебе отдать.

Прощай, я замуж выйду вскоре.
Он обещал, что мы вдвоём,
На белой яхте в синем море
Медовый месяц проведём.

Хотя сжимала сердце мука,
Но на прощание Анри,
Поцеловал девичью руку,
И пожелал большой любви.

Он вскоре услыхал о браке.
Узнав избранника Мари,
Не знал смеяться или плакать,
В кровати, лёжа до зари.

Он образ вспоминал графини.
Его писал, Мари любя.
Немудрено, что в героине
Мари смогла узнать себя.

С тех пор сопернику ни строчки
Он написать не пожелал.
Дрожал, забившись в уголочке
От холода, и голодал.

Героем нового романа
Была красавица Мари,
Великолепна и желанна,
И любящая визави.

Пока Анри писал ту сагу,
Всё, что имел – истратил он,
Лишь на чернила и бумагу,
И задолжал за пансион.

Откуда только взялась сила?
Когда с последнего листа,
Сумел он промокнуть чернила,
Анри был словно снят с креста.

Но лишь один издатель старый,
И всем известный скопидом,
Издал роман без гонорара,
И минимальным тиражом.

Пришла удача, но издатель
Сердился. Книга как балласт
Лежала. Ни один читатель
Её не посмотрел хоть раз.

Всё прочитать никто не может.
К дебютам интереса нет.
Не замечает критик тоже,
Ему давай авторитет.

В ушах Анри звучали звоны,
Он видел пред собой круги,
Когда хозяйка пансиона,
Пришла потребовать долги.

Она дала ему неделю,
Иначе парень молодой,
Увидит грязные постели,
В тюрьме холодной долговой.

Спасаясь от угрозы этой,
Анри, чтоб не попасть под суд,
Дал объявление в газете,
Отдав последних десять су:

«Писатель юный, но известный,
Миллионер Анри Женев
Желает отыскать невесту
Среди невинных юных дев.

Такую же, как героиня,
Которую представил он,
В своём романе «Герцогиня
Де Сент-Луи ла де Конон».

Анри лежал в своей кровати,
И от бессилия страдал.
На третий день зашёл издатель,
И на пороге затрещал:

– Роман твой долго продавали.
Увы, закончился товар.
Две девушки чуть не порвали,
Вчера последний экземпляр.

Роман прекрасно раскупают.
Наверно оценил народ.
Тираж я новый предлагаю.
Вот триста франков наперёд.

С тех пор прошло уже пол года.
Пошёл в заказ восьмой тираж.
Анри Женев забыл про голод,
Дом приобрёл и экипаж.

От почитательниц отбоя,
От той поры не знает он.
И сотни писем для плейбоя,
Несёт весёлый почтальон.

Анри взошёл как сенамира.
Девицы окружили дом.
Желают посетить кумира.
Их не пускает мажордом.

Одна из них, едва не силой,
Пройти сумела в зимний сад.
И мажордома убедила,
Что ей писатель будет рад.

Она перед Анри стояла,
Впорхнув, как птица в кабинет.
Где он для модного журнала,
Писал очередной памфлет.

Он встал, прошёлся одиозно,
Узрев перед собой Мари:
– Что привело тебя так поздно? —
Спокойно девушку спросил.

– Ведь ты любил меня когда-то,
Но я тогда была свинья.
Я пред тобою виновата,
Исправить всё желаю я.

Мой муж подлец мне не по нраву.
Не стоит он девичьих слёз.
Жизнь тратит только на забавы,
А ты теперь богат как Крёз.

Меня он просто уничтожит.
Ты мой кумир, ты мой герой.
Ведь я тебя любила тоже.
Возьми меня и будь со мной.

Я буду Музой, вдохновеньем.
Ты обо мне писал роман.
Нашло какое-то затменье
Тогда. Рассеялся туман.

Ты называл меня сапфиром.
Смотрел на девушку Анри,
Сказав, как рубанул секирой:
– Прости, но ты не та Мари.

Филипп доволен был судьбою.
Всегда с улыбкой на лице
Жил, хоть не принцем, а слугою
В огромном сказочном дворце.

Носил ливрею и манишку.
В такое верится с трудом —
Без референции парнишку,
Принял суровый мажордом.

Сын белошвейки из Руана
И неизвестного отца,
Прислуживал придворным дамам