Илья Бровтман - Однажды во Франции

Живой пример перед глазами.
Непобедима Жанна д’Арк.
И холст с последними мазками
Музею передан был в дар.

Теперь ужасный рок не страшен,
И по булыжной мостовой,
Как серебрянкою окрашен,
Бредёт художник весь седой.

Уже не ощущая боли,
Прочь от невольницы своей,
Шагает улицей де Голля,
Пугая стайки голубей.

Как будто новым человеком
Родился. Перед Богом чист.
Впервые он за четверть века
Держал в руках газетный лист.

Открыв четвёртую страницу,
Он взор свой отвести не смог.
Жан-Жак невольно удивился,
В углу, увидев некролог.

В нём сообщалось, что в субботу,
Под скорбь детей и вдовий плач,
Скоропостижно на работе
Почил его знакомый врач.

Позднее, стоя над могилой,
Художник, не мастак речей,
Поведал всем, как исцелил он,
Усопший – лучший из врачей.

Меня, возможно, будет сватать
Приятель мой Луи Жаклен.
Везёт неспешно эскалатор
В унылый метрополитен.

Зеркальный пол под каблуками,
Бесцветный свод над головой.
Иду я, а на сердце камень,
И голос внутренний: – постой.

Жених влюблён в меня без меры.
Красив лицом, атлет на вид.
Изысканы его манеры,
Но сердце девичье молчит.

Не согревается при встрече,
Не холодеет от разлук.
Его объятия за плечи
В нём не усиливают стук.

Я не срываюсь среди ночи,
И не кручусь на простыне.
А голос внутренний бормочет,
Что он не тот, кто нужен мне.

Уже, наверно, на вокзале
Маренго поджидает он.
И мы втроём с моей печалью
Направим стопы в Каркасон.

Отец и мать стоят у двери,
И ждут нас в доме у реки.
Луи, я думаю, намерен
Просить у них моей руки.

Едва переставляю ноги,
Меня толпа несёт вперёд.
А мне, в отличие от многих,
Замужество как эшафот.

Я старомодна не по веку.
Невинна, хоть двадцатый год.
А вдруг я встречу человека,
Который в сердце мне войдёт.

Что делать если кто-то в душу
Проникнет вдруг счастливым днём?
Я клятву не смогу нарушить,
Что дала перед алтарём.

Священны узы Гименея.
Вериги брака не порви.
Зачем же мне хомут на шею
Одеть, не ведая любви?

Сегодня преданность не в моде.
Не тяжкий грех для многих дам
Измена, а в моей колоде
Не место многим королям.

Но мы живём не в чистом поле.
Луи Жаклен умён и мил.
Мы, часто покоряясь доле,
Живём по правилам толпы.

Вот и сейчас толпа втолкала
В короткий как червяк вагон.
Меня к сидению прижала.
Закрылась дверь, поплыл перрон.

Сижу. И королевы – пешки
Перед неистовой толпой.
А надо мной, сжимая флешку,
Навис мужчина молодой.

Толпа сильнее напирает.
Вдруг флешка в давке, суете,
Из рук мужчины выпадает,
Нырнув мне прямо в декольте.

Приятно холодит железо.
Я ощущаю флешку ту,
Среди гипюра комбидресса,
Скользящую по животу.

Мне только это не хватало.
Я на вокзал спешу и вот,
Своей печали было мало,
Теперь добавилось забот.

Смущение на наших лицах.
Обидно, чуть не плачу я —
Теперь придётся обнажиться,
Что бы добраться до белья.

Стоит растерянно мужчина,
И смотрит в декольте мне. Хам.
Срываюсь я: – ну что, дубина,
Теперь в трусы полезешь сам?

Звучит мой голос громогласно.
Пунцовый от смущенья он.
Тут дверь открылась, и несчастный
Поспешно вышел на перрон.

А я сижу и закипаю.
Уже мужчины не видать.
Моё терпение до края
Дошло, и хочется рыдать.

Невольно станешь истеричкой,
Когда сжимает горло ком.
Я не пошла на электричку,
И поругалась с женихом.

Ушла расстроенной с вокзала,
И стали зажигать огни,
Когда пешком я возвращалась
Домой на улицу Кани.

Я даже радовалась ссоре.
Улёгся постепенно гнев.
Совсем спокойно стало вскоре.
Чужую флешку посмотрев,

Припомнилось лицо мужчины.
Мне даже парня стало жаль.
Я докопалась до причины,
И поняла его печаль.

В той ситуации комичной
Он оказался молодцом.
Я оценила всю трагичность,
И вспомнила его лицо.

Как он стоял, облившись потом,
Не в силах отыскать слова,
Когда дипломная работа
Ко мне попала в кружева.