Игорь Макаров - Кровь души я разлил по стаканам

Что милей: колпак шутовской

Или страх придворных слуг,

Или жадность царедворцев ловких,

Или нищенства испуг?

Что милее: царства низость

Иль друзей веселый круг?

Что милее: принца милость,

Или нежности подруг?

****

Пусть в бокалах вина плещут,

Пусть друзья с собой зовут,

Нищий пусть и принц трепещут

Иль за нами вслед идут.

В твоих глазах печаль и яд…

Уж много лет они хранят

Оттенок тот, но этот взгляд

Зовет меня и страстно манит:

Пусть бархата ресниц печальный хлад,

Пусть тонких губ зовущий глад,

Ланит холодное свечение,

Меня пугают и сомненье

Меня всё держит. Пусть зовут,

Но ноги к дому не идут.

Оставь же, наконец, сомнение,

Не трогай губ обычное презрение,

Я всё-таки себя переборю,

Из этой чаши пригублю.

Стучит копытом конь нетерпеливый,

Зовёт скорее в поле, лес и дол,

Кусает плечи он строптивый

И в нетерпении своём он весел, зол.

Не знает он, что уж труба звучала,

Что в холод и пургу нам предстоит поход,

Что веселиться нам уж не пристало,

Что проживём с тобой иль месяц, или год?

Что отощает он на перевалах,

Солому с крыши будет теребить,

В глазах он чужестранцев старых

Одну лишь ненависть он будет находить,

Красотка немка будет целоваться

С хозяином твоим без робости, стыда,

Но может так уж оказаться,

Что яд в бокал насыплет же она.

А твой хозяин новый без огляда

Тебя заездит, может быть тотчас,

Пристрелит и не бросит взгляда:

Зачем ему друзья на миг, на час?

Или ярмо тебе крестьянин тяжкий

Наденет на лебяжью стать

И пнёт – ты не привык к труду бедняжка,

Но плуг тебе, увы, таскать.

И потому ты не стучи копытом:

Ты сколько сам-то проживёшь?

И не води ты боком сытым,

Ведь завтра ты со мной в поход идёшь.

Всё – играю со смертью в игрушки:

И навстречу ей шаг, и другой,

Жизнь моя не ценней побрякушки,

И в могиле уже я одною ногой

Мой противник на шаге на третьем

Поднимает, спеша, пистолет,

И холодом, ровным и смертным

Дуло смотрит. А жизни уж нет.

И соперник привычным взглядом

Ищет страх или бледность в чертах,

Но их нет, не ходили и рядом,

А ему лишь усмешка кривая в устах.

Опять играю я со смертью в прятки-

Барьером брошены плащи,

На прошлое гляжу я без оглядки-

Ты примиренья не ищи.

А пистолет уж высекает искры,

И свежий порох сыплется струясь,

И бегают в смятении и мысли,

За сердцем бешено несясь.

Противник шаг – идет к барьеру,

И вот уж поднимает пистолет,

И следуя его примеру

Иду, а смерть глядит на эполет.

Пусть целишь в лоб, но руки непослушны,

И в белых, в ниточку губах

Улыбки нет. Как все мы простодушны

Стреляясь только на словах.

****

Опять играю я со смертью в прятки,

Опять ищу в чертах чужих я страх,

Теперь с нас просто взятки – гладки,

И холод в мыслях и моих словах.

Обниму-ка я бабенку.

Делать что? И то дела.

Лучше бабу-разведенку-

Так она мягка, бела.

Ах, как кожа пахнет потом.

Грудь размята. Тела дрожь,

Да не будь хоть в ласках жмотом,

Да не верь: "Меня не трож".

И не верь, что эта стерва

Губ не хочет целовать,

Да не верь, что эта курва

Не затянет на кровать.

****

Обниму-ка я бабёнку.

Делать что? И то дела.

Лучше бабу-разведёнку-

Так она меня звала!

Я отлюбил. Как горько? Как обидно?

В любовном кубке уксус – не вино

И в поцелуи нежном и невинном

Разврата тленного частицу вижу я.

Душа пуста: нет страсти, нет огня.

Ты не буди во мне остаток чувства-

Его уж нет и места нет в душе-

Ты не ищи его вотще-

Не трать себя и своего искусства.

Поскольку врать могу и я себе,

Развлечь могу скучающе невинность,

Но ухожу. Как горько? Как обидно?

Не скоро в кубке закипит вино.

Прости, что остудил твой пыл бесстыдно-

В нем сердце виновато лишь одно.

Постой, красавица. Постой!

Неужто я такая обезьяна,

Неужто же в душе твоёй простой

Нет места для желанного обмана?

Я обману. Ведь, право, первый раз

Обманывать приходиться меж делом?

Пусть и влюблён в тебя сейчас-

Но не доволен скромненьким уделом.

Свиданье же назначь в саду тенистом,