Игорь Макаров - Не верю ни в бога, ни в чёрта

Не верю ни в бога, ни в чёрта,

А сам порой как сатана,

И между нами стёрта та незаметная черта,

Но если есть вообще она?

Где этот шаг, что их разделит?

Где тот порог, что стоит перейти,

Что даже землю с небом перемелет,

Что ни добра, ни зла там не найти?

Что есть добро? А где начала зла?

Иль свечка богу? Чёрту кочерга?

Скажите: где черта та пролегла?

Где крылья ангела, а где чертей рога?

Где истина? И есть она вообще?

Ни слово ли пустое? Заблуждение?

Что ищем мы с тобой вотще?

Не просто ли ума затменье?

И пусть орут, что есть черта на свете,

Что истина лежит на алтаре,

Что праведность не канет в лете,

И не сгорит на жертвенном костре,

Что истина в Аллахе иль Иисусе,

Что сам творец все споры разрешил,

Всё знает, чтобы не плутать в искусе,

И всё давно за нас свершил.

х х х

Не верю ни в бога, ни в чёрта,

А сам порой как сатана,

И грань меж ними просто стёрта…

Кому ж тогда нужна она?

Мчался, мчался по долине

конь казацкий,

И стелился, и стелился

посвист залихватский.

Налетали, налетали казаки,

И рубили и крушили казаки:

То ли шашкой, то ли пулей, то конём,

То ль напором, то ли удалью, огнём.

Полыхали, полыхали хутора,

Уходить уж, уходить из них пора.

Не спешат удалые казаки уходить,

И надеются всё силой, удалью решить…

Но лежит по хуторам побитая братва,

И скатилась, уж скатилась голова,

Под булатом ляха иль османа,

Не увидят глазки Запорожья стана,

И заплачет, причитая, мать,

Будет в горе милая стенать.

Мчался, мчался по долине

конь казацкий,

Но растаял на равнине

посвист залихватский.

Мы любили с тобою друг друга,

Не поняв ни желаний, ни чувств,

Не была для меня ты супруга,

Я не знал запах милых мне уст.

Но любили друг друга безумно,

Пряча взгляд при случайных словах,

И считали, что это разумно:

Горечь тайны скрывать на губах.

И ни шага, ни слова при встречи,

Словно ад ожидал впереди,

А в душе бушевали лишь адские печи,

Но боялись тогда подойти.

Мы с тобою любили до срока,

Пока бог не задул огонька,

Посчитав, что в нём не было прока,

Иль та ноша была нелегка.

х х х

Мы с тобою любили безумно…

Может бог, может чёрт постелил

Простынь белую, снег и разлуку,

Одиночество, боль и тяжелую скуку.

Постелил, и у нас не спросил.

Нас слепил снег холодный, колючий

И сметал он обрывки из снов

И ложились они покрывалом дремучим

На вершины замёрзших стогов.

Уходили и в годы, и в муки,

Остывала Луна, замерзая во тьме,

Не сплетались и нежные руки,

Ничего не осталось во мне.

Только память и боль,

Снег, мороз по белёсой пустыни,

Кожа. Пот. Поцелуя соль…

И ещё были белые простыни,

Да и я, что остался когда-то один…

х х х

Может бог сам стелил эти белые простыни,

Но судьба их смела же, как листья по осени.

И светит мудрая улыбка

На образах, на образах;

Как милая, шальная шутка

Играет тихо на губах

Твоих.

Но вот молиться разучился,

Я на полях, я на полях,

С годиной тяжкой обручился

На стременах, на стременах

Своих.

Но светит мудрая улыбка

На образах, на образах,

Но вновь зовет утра побудка-

Ты – в стременах, ты – в стременах

Судьбы.

Бокал. Вино в рубиновой оправе

Стоит на столике моём,

Но пить я не спешу, хоть выпить вправе.

Он – я, мы с ним вдвоём…

Отсвет свечи на глянцевом боку

Играет трепетно и горячо,

Я всё молчу, молясь лишь богу,

И прячу зябкое плечо.

Камин не скоро разгорится,

В сырых поленьях слабая искра.

Встать не хочу. Плащом укрыться?

Но зябко. Одиноко. Но пора…

Шёлк травы и розы шип-

Наша жизнь – в неё я влип.

Влип по уши, даже дальше,

И скажу без всякой фальши,

Что мне нравится так жить,

Крест свой низменный тащить,

С бабой лёгкой забавляться,

С нею иногда ругаться,

Наслаждаться разговором,

Глотку драть, давясь и спором,

Дрыхнуть без забот до света,

Иль таскаться до рассвета

По тропинкам среди леса,

Где не видно даже беса,

И детей учить напрасно,