Андрей Брыксенков - Мини-поэмы. Про макси-чувства

Не рвут ветра рекламу, не бесится Нева.

В заливе штиль и чайки, в тумане острова.

Оранжевые листья, оранжевый закат.

И в очагах, и в яслях замолкнул смех ребят.

Луна над Ленинградом печалью налилась.

В оранжевую осень блокада началась

Блокадный огород

Взвыли сирены.

Люди все в подвалы.

Быстро по ступеням.

Дети в одеялах,

женщины кто в чём.

Дрогнули плиты.

У детей глазёнки

Ужасом налиты.

Сыплется щебёнка

вместе с кирпичом.

Взвинчены нервы.

Все на пределе.

В темном подвале, где холод и лёд,

С жуткой улыбкой

Мальчик на скрипке

Моцартом струны скрипичные рвёт

Выжил мальчишка и стал скрипачом.

Слава, гастроли, награды, почёт.

Скрипка всех властно за сердце берёт.

Чудо-смычку вроде всё нипочём.

Чисто колдун этот странный скрипач!

Так отчего эти стоны и плач?

За сборкой автоматов. Более 15 тысяч ленинградских школьников были награждены медалью «За оборону Ленинграда».

Правда проста, но не знает народ:

В скрипке под декой блокада живёт.

Снег, как крупа по глазам.

Полынья чуть парит.

Дал шофёр наугад по газам.

Лед под машиной трещит.

Кузов полон детей.

Все без мам,

Но никто не пищит.

Ночь негодяйка светит лунищей.

Вот уже бомбы отчаянно свищут.

Негде укрыться лёд и вода.

Как бы на дно не уйти навсегда.

Твердь, как спасение от бед.

Берег дальний зовет.

Полосой разливается свет.

Стоп! Жуть уже вдалеке.

Из кабины шофёр выпал вон

С злым осколком в руке.

Люди спешат оделить детей пищей.

Вроде спаслись. Но за утлое днище

Смерть уцепилась. Не отстает.

Каждый четвертый из деток умрёт.

Эвакуация

Зенитки на Марсовом поле стучали.

Лучи рассекали блокадное небо.

Железные крыши от боли стонали.

Детишки просили у мамочек хлеба.

И матери жизнь отрывали для крошек,

А крошки без мам, как цветы погибали,

Обняв своих мишек, солдат и матрешек,

Кто в детской кроватке, кто в темном подвале.

Трупы в машины несли, как дрова.

Рвы не копали, взрывчаткой взрывали.

В каждой квартире покойник иль два,

В каждой парадной и в каждом подвале.

Плакали ангелы, сжался астрал

(Не было раньше страшней лихолетья).

Город горел, а народ умирал,

Страшной и долгой мучительной смертью.

Дети как тени искали покой.

Тощие все и в лице без кровинки.

Тихо страдали и гибли порой.

Как под морозом младые травинки.

– Мама!!!

На улице узкой и ровной.

Всего-то шесть метров иль пять.

Устроили морг районный,

Чтоб трупы с проездов убрать.

Над окнами плыл смрадный морок:

Под небом прожекторных жал

Лежало сот двадцать иль сорок.

Да кто же их бедных считал?

Шофёрам за лишнюю ходку

Назначили хлеба сто грамм,

А к хлебу давали и водку.

К теплу морг убрали, но там

Улица Репина. Самая узкая улица в Петербурге.

Памятник ленинградским детям. Тихвин

Беззвучно проходит старушка

С пустою авоськой а руке,

Вдруг в луже проступит игрушка.

Там стоны слышны вдалеке.

По стенам худым по карнизам