Андрей Брыксенков - Мини-поэмы. Про макси-чувства

Кругом всё гранит и конечно же гнейс,

Но нет настоящих уборных.

Направил наследника местный богач

На год поучится в Европе.

Мол, сколько же можно с отарой топтать

Тернистые горные тропы.

Швейцарские горы отнюдь не Памир,

Но девушки просто отрада.

Киргиз окунулся в неведомый мир,

Где девичья страсть как награда.

Цепочки событий, мелькания дел

Закончились свадьбою яркой.

И страстный киргиз через год улетел

На родину с юной швейцаркой.

И совсем не в радость жить по шариату.

И совсем не в радость свёкру ноги мыть.

Ублажать свекровку, и любить как брата

Деверя дурного. Скромно есть и пить.

Плов хватать руками. Крадучись – до ветра.

И решила дева в Казахстан бежать.

Благо это рядом. Двадцать километров.

Хватит быть рабою, мучаться страдать.

Тайно тёмной ночью на велосипеде

В путь пустилась дева в полной темноте.

После нервной гонии, в солнечном рассвете

Спешилась беглянка прям в Алма Ате.

Помогли в торгпредстве ей билет оформить

На воздушный лайнер рейсом до Москвы.

Дева, очевидно, долго будет помнить

Это приключенье, грустное увы.

Позор всей семье и позор всему роду!

Старейшины в гневе. В тревоге народ.

Решенье одно. Его приняли с ходу:

«Преступнице – смерть! Пусть супруг изберёт

Огнём иль ножом покарать негодяйку.»

Собрали киргиза в далёкий вояж.

Канистру бензина и нож без утайки

Отец поместил в небольшой саквояж.

Наивные люди: багаж неуместен.

Контроль не пропустит оружье в руке.

Решив: то что нужно он купит на месте,

Отправился мститель в полёт налегке.

Едва дождав прибытья рейса,

К супругу бросилась швейцарка.

И поцелуй дополнил жаркий

Букетик белых эдельвейсов.

А Цюрих цвёл погодой ясной.

Сияло солнышко приветно…

Киргиз остался беззаветно

С женой в Швейцарии прекрасной..

Снегурки

В нелюдных переулках

(не видели б отцы)

гоняли на «снегурках»

лихие огольцы.

На валенки верёвкой

коньки крепили в миг

и зацеплялись ловко

за каждый грузовик.

Вот это физкультура!

Надежда лишь на крюк

из крепкой арматуры

да на закрытый люк.

А люки открывали

чтоб снег туда сгребать

и часто забывали

ловушки закрывать.

В такую вот ловушку

влетел Смирнов Иван.

Отпали покатушки —

калекой стал пацан.

Над сыночком Ванечкой

мамочка тряслась.

Мармелад и прянички

и другая сласть

всё ему болезному,

всё ему, а он

жизнью бесполезною

очень удручен,

был когда соклассники

мчались на каток,

делали гимнастику

в физкультурныый урок.

Или милых девочек

увлекали в вальс

В общем мимо Ванюшки

сволочь-жизнь неслась.

Но зато отличником

слыл Иван Смирнов.

Помогать дебильщикам

был всегда готов.

В шахматных сражениях

верный чемпион

Слава, уважение

честь со всех сторон.

Почему же Ванечка

мрачным был всегда?

И какая Ванечку

встретила беда?

Охламоном стал почти,

зол и нелюдим,

потому что девочки

не дружили с ним.

Вот уж у товарищей

крали завелись

Высох Ваня как Кащей.

Злись или не злись

у хромого юноши

нет надежд на секс.

Грусть добралась до души.

Ум кошмарил стресс.

Добровольцами в пекло пошли

в день, когда разразилась война,

навалялись в грязищи, в пыли

нахлебались кровищи сполна.

комсомольцы великой страны,

заслонив Мать-отчизну собой

Они были присяге верны верны,

и никто не вернулся домой.

Наступила для Вани лафа,

хоть хромой, но у баб нарасхват.

И к чему здесь пустые слова?

Секс есть секс. Ну и кто виноват?

Ваня снова в депрессию впал.

Ему чужд стал душевный покой.

Он бы обе ноги откромсал,

лишь бы парни вернулись домой!

В оранжевую осень у города отгул.

Не видно вспышек молний, не слышен грома гул.