Георгий Чулков - Кремнистый путь

Я хочу и я буду кричать среди звуков безумья и слез;
И мои диссонансы нужны — возрожденье израненных грез.

Я гармонию вашу порву, разорву ее сладкий напев;
Я ни роз, ни венца не приму от народа, от юношей, дев.

Я стою на скале. Я высок. Не достанут меня палачи;
И напрасно глупцы мне кричат: замолчи, замолчи, замолчи!

И мой стон, и мой вопль, и мой крик — это путь от равнины к звезде
И везде мой разлад я ношу — в небесах, на земле и в воде.

Я познал окрыленный чертог на пороге безбрежных ночей;
Я в разладе моем одинок: я не ваш, я не их, я ничей!

Луч узорный, запах знойный,
Убегающая тень.
Хмурый лик и дух нестройный,—
Разногласия ступень.

Птица в небе блещет, реет:
Насекомые звенят.
Мысль упорствует, немеет,—
Грезы алчные томят.

Все так ярко, все так стройно;
Все рождает и творит;
А в душе так беспокойно,—
Что-то черное стучит.

И в зачатье, с упоеньем,
Все стихийно, все светло.
Для меня же все — сомненье:
Было все и все прошло.

Под тяжелыми пластами,
Среди хмурых, грозных стен.
В полумраке, с молотками,
Мы идем от смен до смен.

Наши жизни, наши силы
С нами вместе в глубь идут.
Там, где мраморные жилы,
Наши кости отдохнут.

Нас раздавят камни, скалы,
В прах вотрет стопа иных.
Уголь, яхонты, опалы —
Вместо вольностей степных.

Правда ль это? Неужели
Не сумеем отомстить?
Неужели мы без цели
Будем жить, чтобы не жить?

Поднимайте тяжкий молот
И дробите камни стен;
Тот, кто горд, и тот, кто молод,
Презирает прах и тлен.

Под тяжелыми пластами
Среди хмурых, грозных стен,
В полумраке, с молотками,
Мы идем от смен до смен.

Среди черных сновидений,
Среди криков и борьбы,
Я пришел к вам привиденьем
Роковой, слепой судьбы.

Я пришел, как демон ада,
Освящая кровью путь;
Я несу огонь разлада,
Чтобы им во тьме сверкнуть.

Пусть плещется вокруг меня
Толпа кудрявых волн;
Скалой стою, любовь кляня,
Надменностию полн.

И ласке я шальной волны
Уж не поверю ввек;
Мои мечты, как смерть, вольны,
Я вольный человек!

Звуки труб
Унылые,
Тени дум
Постылые!
В прах метнитеся,
Испылитеся!
Я — разгневанный,
Окровавленный;
Я — измученный,
Я — раздавленный.
Стоны труб
Унылые,
Тени дум
Постылые!
Испылитеся,
В прах метнитеся.

На берегу Амги, когда по ней шуга,
Сверкая, как алмаз, теснилась между скал,
Я увидал тебя, владычица Тайга.
Я понял твой язык, тебя я разгадал.
Ты грозная стоишь, предчувствуя во сне
Грядущие дела раздвинувшихся стен;
Познала тайны ты и их открыла мне,
Мне — страстному борцу за право перемен.
И я вошел в тебя, упал на грудь земли,
Со стоном, скрежеща, я бился среди мха, —
И был я, как и ты, корявый и в пыли,
И стала вся земля покорна и тиха.
И падал первый снег, убранство долгих дней;
Смешалися мечты, свернулися листы;
Мне чудился порыв разгневанных ночей;
Смутилася душа, нахмурились кусты…
Ты, брови надвинув, стоишь
И, снега убравшись венцом.
В пространство надменно глядишь,
С землей обручившись кольцом.
Ты молот подъемлешь на миг,
Ты хочешь кольчугу ковать;
Напрасно! Судьбу я постиг:
Не смеешь ты цепи сорвать.
И ныне под шепот кудрявых берез,
Ропот колючих ветвей,
В сказке таежной живу среди грез,
Чуждый людей…
Всклокочена, как леший твой — таежное дитя
Мохнатую вздымаешь грудь,
Вздыхая, жаждешь ты все прошлое вернуть,
В борьбе с насилием, за раны мстя.

Люблю я вас, дети, и ваши забавы,
Люблю ваши слезы, капризы и смех.
Вы чисты, как боги; как боги, вы правы.
Не нужно вам правды, не нужен вам грех.