Татьяна Батурина - Непотерянный рай - стихотворения разных лет

Вечность иль вечностный день
Буквы во тьмах пролежали?
Но подрастаяла льдень –
И проявились скрижали
В Гиперборейской весне:
Светокристальные доски
С буквенью сказочной тёски,
А очертаний живых –
Златосиянных, родных!

Древнюю буквосиянь
Долго таили поморы:
Клали червонную скань
И листовые узоры
На златозрачность огней
Азбуки-гиперборихи:
На буквоцвет облепихи,
Пижмы и даже гречихи!
Самым златым был алтей.

Птицы в ней тоже цвели,
В азбуке-переберихе,
Звери бродили – ужли
Кроткие? – в гиперборихе.
А муравьи, а жуки,
Бабочки, мухи и пчёлы?
Цвиркали буквы-сверчки,
Тля изрекала глаголы…

Сто сорок ладостных букв
Вышли из Божьей природы
И необъятные годы
Вышний лелеяли звук.
Буквицы древней красу
Чаю провидицей грустной,
Пью вместе с Русью росу
Святости той, древнерусой…

Я их пережила – и страсти, и страданья,
Они вели-влекли неведомо куда…
Так мнилось мне, так ставились преданья!
Окрест – рядок к рядку –
топорщились года.

Сначала их ростки цветочно-травяные
Мой взор ласкали, тож цветочно-травяной,
И стебли спелых лоз, лучи перевивные,
Качали сны мои, сияли надо мной.

А ныне всякий день – таи́нник
многолесный:
Туда ль иду-бреду? А ну как заблужусь…
И дивно ль,
что всегда найду росток Воскресный,
И душу – хоть в слезах! –
но выведу на Русь.

Ничего нет в судьбе, только мать и отец
Там, в окрестностях дома и детства:
Беззащитность калитки… листвы изразец…
Святость послевоенного бедства…

Здесь нет скамеек, берег пуст и чист,
На белом след нечаянный белеет,
Речной простор опрятен и речист,
Пред ним язык рассказливый немеет.

Какой отрывок временем таим?
Оно насквозь промокло и проволгло
Имением и именем твоим,
Где воля с волей вольно дружат, Волга!

Вода, земля – две воли, две любви,
Два стареньких, но родненьких предела:
Когда б не так, не пели б соловьи –
Лишь степь вприщур хазарская глядела.

Дай, Бог, чтоб на Руси держались дни
Той, волжской – праотеческой! – породы,
А кто из русских Волге не сродни?
Вселенские – и те вмещаем воды…

По край двора овражная раскоска
Укромной изукрашена травой,
И рядышком –
на цыпочках! –
берёзка,
А беленькая шустренькая Розка –
Тёть Манина любименькая козка –
Шелковой услащается листвой.

Сегодня мой черёд взирать на нежность
Рогатую:
брат Витька на пруду
Бекетовском,
жалея нашу бедность,
Выстругивает чаканку-дуду –
Спешит!
И вот уж вьётся флейта лета
У дома,
а за близеньким углом
Поскрипывает старая телега
Со сказочным торгашным барахлом.

Старьёвщик,
пожимая Витьке руку,
Нахваливает дудку так и сяк:
Она, мол, инвалидскую докуку
Развеивает,
это не пустяк,
Бери, что хошь, за дудку
и за так…

Да, не пустяк.
И Розка не в обиде,
Вон как сияют белые шелка!
Вся улица сияет на планиде
Послевоенья –
ох, и широка!..

Я помню советскую школу
В Отраде, в начальной поре,
Где нас обучали глаголу,
И цифре, и думной игре –
Кто лучше, кто выше, кто краше!

Но были мы ровня-родня
Исконного племени «наши»:
Росли на общинной ведь каше! –
Жмень ржицы на жмень ячменя…

Ах, добрая школьная каша,
И доброго хлеба припас,
И добрая баба Малаша,
Творившая кашу для нас!

Я помню советскую школу
На солнечной на Дар-горе,
Вовек бы её ореолу –
Небесно-земному раздолу –
Сиять даргорской детворе…

Ах, добрые школьные своды!
При них – стадион «Пищевик»,
Где мчались спортивные годы
К победам сквозь радостный клик!

Я помню советскую школу,
Разбежный раскидистый двор,
И Лёшку, чей свист за окном
Туманил мой радужный взор,
И полечку под радиолу
На майском балу выпускном
Так помню!..

Матушкина немощная сила
Детушек-воробушек таила
От лихвы, от горева набега
Среди жара, среди бела снега.

Утомилась матушка-белица
И навек осталась серебриться
Талым нимбом на семейном снимке
В белой-белой тоненькой косынке.