Алексей Черных - Избранные вещи

в нескладной матроске

(Как сказал нам

Владимир Владимирович,

Да не этот,

а тот –

Маяковский),

Звёзды кем-то не зря

в небесах зажжены:

Было нужно так

в замках воздушных,

Чтобы шхуны,

что нам

в управленье даны,

Добирались

до гаваней

нужных.

4.

Был Маяковский не Лао-цзы,

Судил поэтому строго,

Твердя: «Все вы, люди,

лишь бубенцы

на колпаке у бога».

Мысли поэта –

резки и резвы,

Ими он просто светился.

Люди в стихах для него были «вы»,

Бог – в колпаки рядился.

Кем поэт Маяковский считал

Себя и людское племя,

Уже не важно.

Он это писал,

Поглядывая сквозь время.

И был он, по-видимому, прав,

Ставя себя где-то между

Миром людей и миром глав

Небес, дающих надежду.

* * *

Это вам не это,

Это вам не то.

К нам спешит с приветом

Серый конь в пальто.

За конём тем рифма

Из Караганды.

Подожди-ка, нимфа,

Отдохнёшь и ты.

* * *

Он побледнел, затем, как будто

Чуть отойдя от тошноты,

Меня назвал зачем-то Брутом

Добавив вялое «И ты…»

Но мне такая антитеза

Казалось ложной. Убеждён,

Что это я сражённый Цезарь,

А Брут, прошу прощенья, – он! :)

* * *

За детьми того декабря

Дитю января – трудно.

Оно будто дышит зря

И всхлипывает простудно;

Оно никудышный актёр,

Хоть паузу держит дольше.

Ему не доступен флёр

Снов, что о чём-то большем.

* * *

Ночами душевная муть

Становится шире и скольже,

А хочется просто уснуть,

Не думать о чём-то большем.

И хочется не считать

Баранов, овец, полудурков.

Зло хочется обругать

Морфеевых сна драматургов.

* * *

«Иллюзию радости дарит вино», –

Такую неглупую фразу

Я где-то читал (и не так уж давно),

Но с ней не согласен мой разум.

Хорошие вина раскроют в душе

Все те закоулки, что скрыты

Унылостью будней, сокрыв неглиже

Иллюзии жизни избитой.

* * *

Как Диогену помогая,

Со свечкою при свете дня

Людей искал, судьбу кляня

И чьи-то души поминая.

Не ради славы ведь старался –

Не ради веры в божество.

…И от того вконец остался,

Как Диоген, без ничего.

* * *

За чан похлёбки чечевичной,

Вина бочоночек приличный,

За раболепье прилипал

Я б первородство не продал.

Ещё не найден тот Иаков,

Которому б я мог, однако,

Продать себя по метражу…

Поскольку цену не сложу.

* * *

Зайку бросила хозяйка…

Агния Барто

Всех заек на свете бросают хозяйки,

Хозяйки ведь быстро растут.

И что остаётся разлюбленным зайкам?

Сидят и хозяюшек ждут.

А вдруг они вспомнят, а вдруг не забыли,

Не разлюбили – а вдруг!

Надеются, ждут, покрываются пылью…

Теперь только пыль зайкин друг.

* * *

Да, не Ассоли мы, к нам не плывут

Алые паруса,

Нашему прЫнцу вполне подойдут

Белые – за глаза.

Пусть даже серые – только б приплыл

В лунную-лунную ночь.

Бог не Ассолями нас сотворил,

Пусть, но без прЫнцев невмочь.

* * *

Я на качелях. Небо, сосны

То вниз летят, то вверх взлетают.

Стишок какой-то несерьёзный

Мой мозг из строчек собирает.

Рифмуются прохлада ночи,

Молчанье звёзд, сомненья ветра…

Как будто был уполномочен

Я Кем-то, Кто всесилен очень,

Метафорами сыпать щедро

И собирать искринки мыслей

В опалоцветные созвездья,

Неся их, словно в коромысле,

С блаженной, но благою вестью.

Но постепенно замирая,

Утихомирились качели,

Тут вся восторженность благая,

Некрепкая, полусырая,

Исчезла, как снега в апреле.

И рифмы напрочь улетели.

1.

Да будь медведи пчёлами,

Они бы вечерами

Жужжали б невесёлыми

Медвежьими басами.

Разрушили б симпатию

К себе подобным хором,

Загнав лесную братию

По дуплам и по норам.

2.

Что ж грозным медведям стыдиться?

Что въедливым пчёлам париться?

Никто ведь не усомнится

В их праве кусаться и жалиться.

По-всякому может случиться

В медвежье-пчелиной подмене.

Но мёдом придётся делиться:

Так принято в сей Ойкумене.

3.

Леонов бесподобен,

Евойную игру

Ни Кристофер наш Робин,

Ни Тигра с Кенгой Ру

Ни в жисть не переВиннят

И не переПушат.

Никто уж не наМилнет

Подобных медвежат.

4.

Скольких бы Пухов, до славы охочих,

Уолт Дисней не раскручивал,

Наш Винни-Пух виннипушнее прочих,

Ибо Леонов озвучивал.