Лера Банина - Сойди со мной с ума. Поток мыслеслов (2013—2021)

Она пишет в своём письме:
Знаешь, мне кажется, стало хуже.
Меня прошлое душит, и всё тревожнее
я смотрю на людей с улыбками на лице.
Качусь в самый низ. Не спастись мне
из лап вынужденных границ.

Смиряюсь с обыденностью
и не трачу свой данный лимит радости
уже много лет.

Яркость красок меркнет у меня в голове,
как тухнет в ночи свеча,
а тот человек, рядом с которым
даже самый черный пейзаж
отражал безграничное звездное небо,
оказался не крепче
хижины, из веток сухого клёна.

Одна спичка и не останется ничего,
кроме черноты на руках опаленных.

Я взрослею с неизмеримой скоростью
и это самое верное доказательство
моей внутренней нищеты.

Защити меня Боже.
От меня же, прошу, защити…

Закрывает конверт,
ставит печать.
Адресат – бесконечное троеточие.

Отпускай на счёт три в пустоту.
Лёд и кровь, обжигая
по венам льётся.
Столько нежности
остаётся в нас продолжать цвести,
столько солнца.

Как печать на конвертах,
не вскрытых писем,
выцветает с годами
и делается прочнее,
наша грусть
разовьется с густым туманом,
оставляя капли росы
на сухой от жары траве.

Мы искали друг в друге
похожих людей,
мечтающих о заоблачной высоте,
на прозрачной коже
ночами рисуя карты
и не заметили, как тишину
перебил нарастающим шум
летних гроз
и воздух холодных ветров
вонзил в нас
свирепые грома раскаты.

И синицы, что прятались от ветров
меж твоих и моих ладоней,
устали от несвободы.
Они завтра покинут нас
и отправятся покорять
небесные дали.
Те, до которых мы недолюбили.
Те, до которых все время
не долетали.

Скажи, у тебя ещё много сил?
У меня не осталась на нас двоих.
Мы разъедемся ранним утром
и неважно количество слов
искренних или просто глупых.

Отпускать людей —
способность взрослых, умных,
или просто двух детей,
наигравшихся друг с другом.

Я скажу напоследок, что мечтаю о теплой весне.
Знаешь, чтобы дефициту света
пришёл конец,
чтобы вокруг стало больше влюбленных глаз
и в каждых – новый живой рассказ
родился первым ландышем в конце марта.

Плачут те, у кого ещё мало опыта
или те, кого боль пересилила.
Мои слёзы прольются дождём тёплым,
не намочив глаза.
Ты почувствуешь их каким-нибудь странным вечером,
узнав в прохожих черты моего лица.
Мы оба нуждались в большом количестве воздуха,
но нам двоим его не досталось в таком количестве.

Ты сказал напоследок,
что мы будем счастливы,
и у нас будут самые яркие жизни.

Весна многие судьбы вылечит
и цветами свежими
засеет и наши
совсем застывшие души.
Не прощаемся,
просто расходимся искать своё
разное счастье…

Ни к чему разговоры
о человеке, живущем за цветными одеждами.
Там те же жизненные кривые,
те же прогнозы неутешительные.
Но каково смеяться всю жизнь,
когда кажется, что от выстрелов
каждая клетка мающейся души
изнывает и просит хоть каплю нежности.

У Клоуна улыбка по контуру прорисована дважды.
Так, кажется, всех обмануть возможно.
Мысли потоком в его разукрашенной голове бьются.
Клоун счастлив, когда люди рядом смеются.
До печали его, что внутри зудит
таким образом не добраться.
Тишина ему нелегко даётся,
когда в один миг все проблемы лавиной катятся
ему не шутится, не поётся.

Помощи попросить боится,
Думает: «Да какое дело им до меня,
улыбающегося уродца.
Пусть лучше повеселятся».
И с мыслями, врагами вечными, один на один
в квадратной комнате остаётся.

Однажды
Клоун в зеркале не узнает свое лицо.
Грим въестся в кожу
и не сойдёт уже до конца,
как ни старайся.
Лживая радость,
придаст серый оттенок его глазам
и тогда ему нечего будет сказать,
придется сознаться:
«Клоун выдохся
и ни разу больше
не улыбнётся…»

Ты просто привыкла
сама себе заваривать чай
и улыбаться своему отражению,
через желание всё оставить
или забыть.