Ермак Михал`ч - Маяк в пустыне. [Средство от постоянства]

Как твои осенние дела?
Всю листву примяла сапогами?
Вволю насладилась ли дождями?
Много ли рябины набрала?

Как твои осенние дела?
Вся насквозь пропитана кострами,
Хорошо ли спишь теперь ночами?
На свою ли тропку набрела?

Много ли смиренья сберегла?
Обо мне ли думала? Скучала?
Может нам с тобой начать сначала?
Здравствуй, осень! Как твои дела?

Ничто нельзя пускать на самотёк!
Вода течёт, и даже точит камень,
Гноит бревно, и даже тушит пламень.
Ничто нельзя пускать на самотёк.

Потонет лодка, если в днище течь,
Худая крыша дождик пропускает,
От мокрой плесени дом рушится, ветшает,
Очаг сырой осиной не разжечь.

Ничто нельзя пускать на самотёк:
Ни жизнь, ни время, ни своё здоровье,
Не позволять из ран сочиться крови,
Не ждать, что течь заделает вам Бог.

Но если всё ж пустил на самотёк —
Пытаешься кусать себя за локти,
Скорей черпай из мёда ложку дёгтя,
И не забудь сей горестный урок:

Ничто нельзя пускать на самотёк!

Мы пили полусухое
прямо из горлышка, не чокаясь,
На верхотуре маяка,
слушая шелест потерянных жизней.
Тучи втирали небу
в белые локоны серую грязь,
И наша вечерняя тень
на бурунах волн казалась призмой.
Ты молчаливо вопрошала,
и я не смог сдержать свой ответ:
Я превратился в чайку
и, хлопая крыльями, жалобно заклокотал.
Ты сделала шаг
(навстречу? прочь? в бездну?)
на крохотный парапет.
До нашего молчания доносился шум волн
и жалобно выл шакал.
Ещё один шаг
(навстречу? прочь? в бездну? в небытие?),
Но моя рука крепко держит,
врезаясь болью в твою ладонь.
Порою всякие глупости
скручиваются спиралью в голове,
А потом внезапно выстреливают,
как отсыревший патрон…
Последний глоток полусухого
плескается на самом дне.
Сумерки разрезал проникающий
в узкое окно свет луны,
Нарисовал какие-то фигуры
на твоей обнажённой спине,
Пока ты мирно смотришь
цветные, красивые, добрые сны.
Я встал и прошёл босыми ногами
по битому стеклу,
Неспешно раскурил всеми забытый,
давно погасший кальян.
Я давно должен был открыться добру,
отвернувшись спиной ко злу,
Но вместо этого иллюзией счастья
мой разум был пьян.
И уже собран рюкзак, ждёт дорога,
ржавое сердце рвётся прочь.
Я допил остатки полусухого,
улыбнулся горизонту, где брезжит рассвет.
Я иногда буду присылать тебе
долгожданную почту,
А ты сохрани навеки наш странный,
никому непонятный секрет,
Как мы пили полусухое
прямо из горлышка, не чокаясь.
На верхотуре маяка…

Раньше нас было много,
Гораздо больше, чем ноль.
Была едина дорога,
Вода, чёрствый хлеб да соль.
Раньше нас было много,
Пусть даже не больше, чем два,
И жили мы не в чертоге:
Постелью служила трава.
Но всё-таки нас было много,
Пусть меньше чем три, так что ж.
С нами меньше ютилась тревога,
Погружая меж нами свой нож.
Много нас было, много,
И нули могли в сумме дать два,
Но разлука размыла дорогу,
Невозвратность сглотнула слова.
Эх, раньше нас было так много,
Много больше, чем ты или я,
Но судьба оказалась жестока
И умножила всех по нулям…
И всё-таки, нас было много…

Пора оседлать жизнь.
Время отправиться в путь.
Переступить эту линию,
Вдыхая росы ртуть.
На ощупь, через туман,
Сердце в груди бьёт в гонг.
Заполни пустой стакан,
Раскройся со всех сторон.
Ведь время идти в путь —
Ты уже оседлал судьбу.
Оставь на окне грусть —
Пусть чахнет, крючась в трубу.
Сердца зовёт барабан,
Свободы пьянит ртуть.
Навстречу густым ветрам
Раскрой плесневелую грудь.
Пусть сту́дит сердце сквозняк,
Жизнь твоя в твоей же узде,
Пора собирать рюкзак.
Ищешь счастье? Оно везде!
Лишь нужно отправиться в путь,
Оседлав непокорную жизнь,
Чтоб свободы кипящую ртуть
Впрыснуть в тоннели жил.

Почему ты так посчитала,
Что несбыточны наши мечты?
У Сальвадора Дали была Гала,
А у меня всё ещё есть Ты!