Дмитрий Гринберг: Ступени. Стихи

О, как бессмертны все твои цветы,
И имя стало с ними вечно.
Но ты в земле, цветок ли ты?
Молчишь опять, молчишь, конечно…

Грохот сердца, дом ненужный.
С летом позднее родство.
Дождь косой, он неуклюжий,
Не старо и не ново.

Мрамор сердца громко треснул,
И не сразу заболел.
Чувства в доме неуместны,
Но потом я их терпел.

У окна сижу я рядом,
И в окно свое смотрю.
Вижу сад стоит нарядный,
Тихий шепот ввечеру…

Что же осень ты крадешься,
Тихо ходишь всё к пруду?
Ловишь в сети, души ловишь,
В сети Зверя я иду.

За домом, где два дерева, как два цветка
Стоят одни – смыкаются там ветви;
На них нет листьев, как и нету лепестка
У черной розы возле старой церкви…

Там воздух странно загустел уже давно.
И преломляются лучи на келью.
Но небо черное, как будто ада дно,
И пыль покрыла все метелью…

И если ты заметишь странный силуэт,
Бродящий при луне, но в одиночку —
Запомни, это ходит горестный поэт,
Холодный свет, роняющий на строчку.

Безумную, долгую сказку
Рассказывать на ночь я стану,
Закрой свои сонные глазки,
Любуйся красивыми снами.

Там город стоит небывалый,
Волшебник могучий колдует,
И ходит мальчишка усталый;
– Волшебник его зачарует.

И девица, глупая, рано
Попробует яблоко скушать,
Красиво блестит, но обманно,
И взрослых пора бы ей слушать.

Засни же о, чудный ребенок.
Луна не играет так в прятки,
Как черный пугливый котенок,
Любивший ночные загадки.

«Я словно на охоте:
Ко мне подкрался зверь».
– Испуганный, в дремоте
Я открываю дверь.

Врывается прохлада.
Не горько, не смешно.
Там облако заката
Лучами сожжено!

Закрыть замок не в силах,
Он сразу заржавел…
И голубь на перилах
Доверчиво смотрел.

Смотрите! О, какая гадость,
В какие пестрые цвета одет!
В походке не видна усталость.
Все зрители спешат, и гаснет свет…

И важный клоун очень разный…
(Вдали пугает чей-то жуткий смех.)
– Его парик как будто грязный,
Кроваво красный. (Ночь меняет всех.)

И начинает он с поклона,
И чтобы не свалилась голова,
Придавливает шляпу, как корону.
В манеже не нужны его слова…

От всех он так и прячет зубы,
В зловонном рту звериные клыки.
Накрашены в багровый губы.
Цветы из пиджака. Роняет лепестки.

Лицо его покрыто пудрой.
И белый, будто трупный цвет лица…
Не дружит он во тьме со скукой,
Он дружит с взглядом мертвеца!

Звонок – начало представленья,
Мерцают огоньки, ты погляди!
На лицах зрителей смущенье,
И кто-то за спиною позади…

В подмостках кот идет, мурлычет,
В ночи такой летает на метле…
И в тишине шуршанье спичек,
И фонари сплелись в пустынной мгле.

Здесь нравится и страшно детям.
И вы не пропустите старый цирк,
Ведь холодно у нас зимой и летом,
Звучит у нас не только детский крик.

О, как пугаешь ты вночи
Неведомой, но близкой сердцу,
Все вытесняя мысли, что не к месту.
– «Молчу и я, и ты со мной молчи».

Тревожит гул и шум прибрежный
Покой твоих зловещих снов.
Гуляю я усталый возле берегов,
И чудится мне клевер нежный.

Прошу я страх: «Хоть ты на миг усни!»
Но звуки ухо мне щекочут,
Здесь воды темные клокочут.
И знаю, скоро будем мы одни.

Ни грусть, ни жадность, ни рыданье,
Не сблизит мир со мной.
А горный гул, то странное звучанье
Несется над водой.

Как зеркала ручьи, озера
Всё ловят лунный блеск.
А я в грязи с улыбкой вора,
Замечу тихий всплеск.

И там, где голая равнина,
Там снегом замело…
И в воздухе, как привкус тмина,
Летает рядом зло.

Обнажены тоской деревья.
А снег теперь – крупа.
И нету в мире капли зелья,
Чтоб вылечить меня.

Весной румяна ярким цветом приглашают
Коснуться нежности ланит,
Что поцелуем смерть изящно украшает,
(Она следит, всегда следит.)