Владимир Шалабаев - На острие пера

Мне слово подарили зной и стужа.
Ее мне ветер на крыле принес.
Своей рукою огранила суша
И благословил высокий лес.

И утро возвещали мы огнем.
И птицами в закаты уходили.
Слово сердца коснулось острием,
Когда наедине мы таинство делили.

Милый вечер зажги фонари,
И на улице смейся прохладой.
Мне искать, не устать до поры
То, что станет для сердца балладой.

Годы – волны, придите ко мне.
Мне радостно с вами встречаться.
Я иду наяву и во сне,
Чтобы жить, полюбить и расстаться.

Узнаю я моря мотив
В волнах лепетанье, прибое.
Таинством трижды пленив,
Наедине оставь с собою.

Ни зыбкость вод, ни тьма глубины
Меня не могут оттолкнуть.
Запомнил дни, когда ранимый
У берегов искал я путь.

И серебром россыпей влажных
Ты окропил меня святой.
И волю сильных и отважных
Породнил с моей судьбой.

И вот они, во тьме пылая,
Зовут и греют душу мне.
А доля добрая и злая
Смеется в сумеречном сне.

Вдали, вдали темнеют бури
И схоластичен неба свод.
Но игры таинства и гурий
Хранит в глубинах темный грот.

Там повстречаемся мы снова,
Чтоб оживить уста и суть.
И повторим с тобою слово,
Что освятил нам жизни путь.

Где волны, там парус и небо,
Меж ними и лодка моя.
Качаясь вправо и влево,
Несет меня, небо креня.

С буйством сроднившись в едино.
Стремится, играет, поёт.
В движении дерзком, ретивом
На гребнях взмывая в полет.

Куда же ход гонит лодчонку,
В ответ ничего не суля?
Я вспомнил былого мальчонку,
Смотрящего вдаль у руля.

Наш пробил час, и мы на свете.
Средь миллионов втиснулись в поток.
И на тесной, маленькой планете
Ищем мы единственный цветок.

Тропы к ней лежат через преграды.
Каждый выбирает себе путь.
Если ты остался без награды,
Что ж, дружище, ты не обессудь.

Сожаленья отклони порывы.
Жизнь, она награда по себе.
Если ты любил и был любимым,
Значит, не зря жил на земле.

Я к Родине шел издалека
И вновь иду, глубины познавая.
В груди моей рожденная строка
Несет в себе приметы края.

Родился я на смежной стороне,
Где море, брег и нива золотая.
Но снилась мне, как в вещем сне,
Отчизна, вечно дорогая.

Пришел чрез тернии и ветры.
Подспудным зовом был я увлечен.
Мечты, терзанья и молитвы.
Их слог кумиру посвящен.

В этом краю святыни хранят
Тревожную память Джейхуна.
И скалы над дюнами нежно парят,
Домбры обрываются струны…

Покинула берега неумолчная зыбь.
Судьба безвозвратна, однако.
Но память, сверкающих золотом нимб,
В барханах отмечена знаком.

И волны на берег набегом идут.
И чайки над бездною реют.
И взоры пейзажи в барханах найдут
И вручат в ладонь суховея.

В крылатых волнах разгоняется зыбь,
Взнося над собой божественный нимб.

Со мной говорят теченье и глубь,