Владимир Гаков - Кровоточащее перо

Владимир Одоевский

«4338-й год. Петербургские письма» (1840)

«Не один я в мире, и не безответен я перед моими собратьями — кто бы они ни были: друг, товарищ, любимая женщина, соплеменник, человек с другого полушария... Мысль, которую я посеял сегодня, взойдет завтра, через год, через тысячу лет...»

Так ответил Тургеневу, только что опубликовавшему статью «Довольно», его современник и соотечественник — князь Владимир Федорович Одоевский. Ответил резко, и статью-то свою назвал в пику Тургеневу — «Недовольно», потому что не мог согласиться со всепронизывающим пессимизмом знаменитого писателя, не видевшего никакой исторической перспективы для России.

В будущее своей родины князь Одоевский верил истово...

Историки отечественной фантастики до сих пор не могут разобраться в приоритетных вопросах. Кого наградить титулом первого русского фантаста — зависит от точки зрения: что считать фантастикой (а это спор на десятилетия!). Но вот вопрос о первом научном фантасте в России, кажется, ясен: «русским Жюль Верном» по праву называют Одоевского. Хотя и в этом сравнении проглядывает. странная «скромность», ибо свою научно-техническую утопию, незаконченный роман «4338-й год. Петербургские письма» Одоевский опубликовал за 22 года до выхода первого романа великого французского фантаста...

Почти столько же отделяет сочинение Одоевского — но с другого конца временной шкалы — от «Франкенштейна» Мэри Шелли. Научная фантастика только «раскачивалась», и ее этапные книги пока разделяли десятилетия.

Владимир Федорович Одоевский — это яркая страница отечественной культуры. Писатель, философ, критик, музыковед, страстный подвижник и практический организатор народного просвещения... Во всех областях деятельности он преуспел, и если называют его порой «ведущим в галерее т. н. второстепенных писателей», то оттого лишь, что не повезло ему с великими современниками, затмившими его собственное творчество.

Но только не в истории отечественной фантастики.

Относительно точной даты рождения будущего писателя биографы до сих пор спорят (хотя, казалось бы, что за древность — прошлый век!): 1803 либо 1804 год. Отец вел родословную аж от легендарного Рюрика, а мать была крепостной крестьянкой. В 1816 году Владимир Одоевский стал воспитанником Московского университетского благородного пансиона, который и закончил, особенно отличившись на почве русской словесности и философии.

В творчестве своем Одоевский вначале примкнул к романтикам, а поскольку ни одна из модных тогда философских систем его в полной мере не удовлетворяла, он просто... создал свою собственную! Организованное им в 1823 году, вместе с другом Дмитрием Веневитиновым «Общество любомудрия» привлекло в свои ряды многих выдающихся людей своего времени — Киреевского, Хомякова... О том, что это был за кружок и какие речи там велись, хорошо свидетельствует один-единственный факт.

Известно, что печальной памяти Фаддей Булгарин свою карьеру профессионального доносчика на русскую литературу начал не с кого-нибудь, а с любомудров: «Образ мыслей их, роль и суждения отзываются самым явным карбонаризмом... — «сигнализировал» он в III отделение, — собираются они у князя Владимира Одоевского, который слывет между ними философом».

Руководитель кружка, впрочем, образа своих мыслей не скрывал. Он был близок к Грибоедову, дружил с двоюродным братом Александром Одоевским, поэтом-декабристом. И хотя к заговору, несмотря на увещевания, не примкнул, а впоследствии вел жизнь и вовсе лояльную — чиновника и сенатора, все же от друзей, вышедших 14 декабря на Сенатскую площадь, не отрекся, что и в те давние времена было немало. Потом помогал петрашевцам, сотрудничал в демократической «Искре»...

В сфере искусства симпатии молодого Одоевского также определились достаточно рано. Дружил с Пушкиным и даже одно время сотрудничал в его «Современнике», ввел в литературный мир Петербурга Гоголя; споспешествовал публикации первой пьесы А. Н. Островского и романа Достоевского «Бедные люди». Один из ведущих знатоков музыки, Одоевский поддержал Глинку и начинавшего тогда юного Чайковского. Почти четыре десятилетия, как магнит, притягивал с себе таланты — и всем старался помочь, постоянно что-то «выбивал», хлопотал, оказывал содействие самым разнообразным «прожектам», которые мыслил способствующими делу процветания отечественной культуры.