Шарль Ле Гоффик - Бретонская любовь. Избранные стихотворения

Позволительно заметить, что с последней четверти девятнадцатого столетия начался активный процесс глобализации, не прекращающийся и поныне. Понимая, что Бретань легенд, мифическая исчезает навсегда, Шарль Ле Гоффик поставил целью зафиксировать и спасти то, что возможно. Следуя своим консервативным, региональным и христианским взглядам, он сотрудничает с Шарлем Моррасом в объединении «Французское Действие», основывает со своими друзьями Морисом Барресом и Раймоном де Ла Тайледом в 1886 году литературное ревю «Хроники».

В силу семейной традиции и привязанности к исторической Бретани поэт оставался верен католицизму. Христианство было принято бретонцами, сохранив во многом богатый кельтский фон верований и легенд. Поэма Membra Dei свидетельствует о почти неуловимом присутствии следов наррации, свойственной кельтским бардам, и одновременно достаточно верному изложению смысла двенадцатой главы «Первого послания Коринфянам» Апостола Павла. В поэме Бог сходит с трона в нашу мизерную человеческую сферу и мистическим образом растворяется в ней.

Перевод Е. В. Лукина

В своей инаутуральной речи от 4 июня 1931 года по случаю принятия во Французскую Академию Ле Гоффиком были поставлены эпохальные, экзистенциальные вопросы, не потерявшие ни на йоту своего значения и сегодня:

«Наука – новый Идол – сбросит с трона Бога, и мир лишится тайны, или душевные потемки должны душить нас ещё больше?»

«И уже Бертло предвидел стадию цивилизации, в которой себя кормить, любить, – мыслить, без сомнения, когда у нас будет единая государственная школа, – исполняются химически и теряют всю свою важность…»

Свою долгую речь академик завершает последним риторическим вопросом, с возможным ответом на латинском языке – solutio totius difficultatis Christus («Христос, который разрешает все трудности»).

Шарлю Ле Гоффику не было еще и тридцати лет, когда Анатоль Франс, лауреат Нобелевской премии, не обесцененной еще, посвятил ему большую статью. Анатоль Франс верно подчеркнул решающую роль его семьи в становлении литературных привязанностей молодого поэта. Отец Жан-Франсуа Ле Гоффик был типограф-издатель.

В своей небольшой типографии, в родном Ланьоне, он издавал и печатал тексты бардов, слагателей песен, поэм, легенд, продолжающих кельтские традиции и даже восходящих к друидам, обитателям территорий до кельтского прихода. Анатоль Франс приводит свидетельство Шарля Морраса о ежегодных собраниях в доме Ле Гоффика:

«Шарль Моррас нам сообщает, что и священнослужители, и мирские, просящие милостыню и просвещённые, все трубадуры страны собирались вместе один раз в год в доме Жана-Франсуа, на пир, где пели всю ночь на двадцати распитых бочках из-под сидра».

И критик заключает: «зачатый на этих праздниках народной поэзии, Шарль Ле Гоффик родился поэтом».

Как искусство, поэзия Ле Гоффика для Анатоля Франса «редкая, чистая и завершенная».

В этой же статье автор приводит слова Поля Бурже: «Его стихи дают цельное представление грустной грации и страдания. Это одновременно очень просто и знающе… Только Габриель Викер может затрагивать определенные струны этим смычком, этакого деревенского музыканта, который является большим скрипачом на самом деле».

Ле Гоффик отдал должное романтизму, раннему и позднему, открывшему дороги мистицизму и интересу к личностному, индивидуальному. Парнас привлек его, как мастера стихосложения, автора нового трактата о версификации, своим повышенным интересом к проблемам формы. Несомненно, такие поэты, как Андре Шенье, Теодор де Банвиль, Поль Верлен, были особо почитаемые им, и он испытал их влияние. Но особенные узы, прав Поль Бурже, связывали его с Габриэлем Викером. Больше, чем товарищество, это глубокое внутреннее понимание, какой, как представлялось обоим, должна быть современная им поэзия. Их задача – сблизить поэтический язык с народной речью, не потерявшей свой исторический фон, легенды, сказания, фольклор.

В своей статье «Габриэль Викер, или Забавная история одного Бресского, ставшего Бретоном» приводит выдержку из письма Викера, ему самому адресованного: «моя мечта – это ввести в нашу французскую поэзию сильную дозу народной поэзии. Я вижу, что эта идея прокладывает дороту: я не перестаю распространять ее как можно лучше…»