Станислав Малаховский - Великая Русь

Мор, холерные бунты, бега, мятежи…
Подпускали помещикам
«красного петуха».
Царизм мужикам затягивал гужи,
на плахах выпускал
последние потроха.
Тяжел,
непосилен крестьянский крест.
Давят мор и поборы,
феодалов узда.
Срывались всем скопом
с насиженных мест,
бежали в Сибирь,
в степь,
неведомо куда.
Ой ты, русская степь,
серебристый ковыль,
маков цвет да бурьян,
перекати-поле!
Ворон падаль клюет.
В мгле табун поднял пыль.
Дикий тур да орел,
да раздолье и воля.
Всех взяла, приняла,
скрыла ты ото зла
в бег,
в кочевье свое,
в забытье,
в круговерть.
Спят средь трав хутора.
Нет дорогам числа…
Кому жизнь ты дала,
кому удаль и смерть.
Сказ бродил по Руси о свободной земле…
Где оно, Белозерье?
В горах ли, в лесах?
В скит, в раскольники шли.
Но и гнев рос в сердцах,
за сермяжную правду на бунт
шли во мгле.
Встал царский сапог
в пол-Европы, в пол-Азии
на непокорного, вспыльчивого
своего мужика!
И шла голь-сарынь
на утес к Стеньке Разину
в восставшие отряды народного вожака.
Вся голь всколыхнулась
за землю,
за волю.
Веками копил гнев наш русский мужик.
Народ-исполин встал за лучшую долю,
забила в нем удаль —
свободы родник.
Над Волгою
вольности факел пылает,
зажженный рукою донского казака.
От Стеньки ль та песня пошла удалая?
«Волга, Волга, мать родная,
Волга – русская река!»…
Но царь «тишайший»,
деспот-образина
жестокостью выжег борьбу за свободу,
и голову четвертованного Степана Разина
показывали застывшему от ужаса народу.
…
Днепр Славутич наш, Волга-матушка,
тихий Дон седой, родной батюшка!
Ты, Урал-река самоцветная,
Обь, Тобол, Иртыш – даль заветная!
Енисей, Амур, Лена вольная…
Русь великая, ширь раздольная!
Нет конца тебе, нету краешка,
беспредельна, Русь, твоя силушка.
Разорвешь ты цепь-крепь да барщину,
бродит дух в тебе,
дух бунтарщины!

Таинственна ты, связь времен…
Все повторяется в веках
Из круга в руг; иду, смущен,
и вижу смуту, беды, прах…
ушедших пращуров моих
в борьбе за волю,
свой народ
в труде, и в сечах, и в мечтах
о правде.
Так из года в год,
из века в век встает страна
в великих муках родовых,
и новой жизни семена
вновь всходят в людях уж иных.
Таинственна ты, связь времен!
Я вглубь гляжу издалека
и вижу рати, цвет знамен,
в сраженьи русские войска…
Суровы воинов черты,
их непохожесть – лик, глаза;
в них сила правды, красоты
и гнева ратного гроза.
Средь низ когда-то я бывал,
меж ними чувствовал и жил:
любил, сражался, умирал,
все помня до последних жил…
Былого вижу ряд картин —
то смутно, то как наяву…
Живой к живым иду один,
через века друзей зову!
Я помню речи и слова,
что говорили меж собой…
Знать, память предков в нас жива,
и, может, схожи мы судьбой.
И долгий путь в три тыщи дней,
пока поэму я писал —
я с Русью был,
все мысли с ней,
ей думал, жил,
страдал,
мечтал!
Но и тогда, когда бывал
я в море, в чуждой стороне,
я, Русь, тебя не забывал
и ты всегда жила во мне.

Русь росла в глубь Сибири,
крепла мощью единой.
В братстве, родстве и мире
Русь слилась с Украиной.
И казацкими «скасками»
вписан край непочатый —
от Таймыра до Каспия,
от Оби до Камчатки!
Шли казаки к востоку…
Край суровый встречал их.
Плыли к устьям с истоков,
шли тайгой сквозь завалы.
Сопки, новые реки
открывались нежданно.
Вышла Русь в этом веке
к берегам океана…
Были стычки в походах,
нелады с племенами —
чаще с мирным исходом
или под русское знамя!
От помещичьей дури
люд бег в край пихт и кедров,
поселялся в Даурии,
где земля родит щедро.
Шли к земле обетованной,
ширь да волю почуя,
поселенцы в даль новую —
за Байкал, к Акатую…
Много руд, злата, серебра
им открыли там горы!
Да великий путь Северный
весь проплыли поморы.

Русь
открытьями венчана,
в песнях,
в сказках воспета —
утвердилась навечно,
как шестая часть Света!

Отряхала Русь новая
прах темнейших веков…
Вышли рынки торговые
до морских берегов.
От потешных баталий,
юных шкод и забав
Петр страну повел в дали,
флот и войско создав.
После тяжбы с сестрицей,
бунта, казни стрельцов
он вернул все сторицей,
славя землю отцов.
Уж его не догонишь —
слыша времени зов,
с малой речки Воронеж
взял он курс на Азов.
И у врат Цареграда,
где прибил щит Олег,
с помпой в ночь – с канонадой
встал петровский ковчег!
Бил он турок и шведов,
как не бил их никто.
Петр науки изведал,
знал ремесел штук сто!
С ним друг Меньшиков рядом,
удалец и шутник;
в бой водил он бригады —
маршал,
царский денщик.
Но ему доставалось:
крут был норов Петра!
Трость царева ломалась
уж об Сашку с утра…
Сашка – мот и проказник,
храбр, смышлен да хитер.
Грозен Петр – «медный всадник» —
все ж отходчив и добр.
Встал вдруг Петр над Невою,
войску молвив одно:
– Здесь в Европу на море
мы прорубим окно!
И дела закипели…
Город встал из болот.
Иностранцы глазели —
царь сам строит свой бот?!
Под дубину российскую
и под стук топора
рвались с верфей балтийских
в бой корветы Петра.
Лоцман-царь за штурвалом;
вмиг – матросы на реях…
После пили все валом
на его «ассамблеях»!
Бил пашу он и Карлу,
в Крым и в Польшу ходил;
Шлиссельбург, Ревель, Нарву
штурмом взяв, покорил…
И храним провидением,
на вершине встал славы,
когда в грозном сражении
шведов бил под Полтавой!
Перенес он столицу
в дивный Санкт-Петербург.
Град дворцами гордится,
академьей наук…
Говорили в Европе:
– Царь силен и умен.
Выводил страну Петр
на орбиту времен.