Бенжамен Пере - Я не ем этот хлеб

Однажды в Реймсе королю на башку свалилось тухлое яблоко

Из него смастерила Жанна монарху корону

и её освятили четырнадцать архиепископов с гнилостным взглядом

Но вот сосуд отмщения коснулся Жанны и она томится раной

король ей гложет грудь и ноги

с мерзейшим вкусом прелых овощей

Теперь она исцелена

Во Франции в ту пору англичане разводили вшей

и вши английские побили вшей французских

Вдруг пелена английских вшей окутала всё тело Жанны

и вот она в плену

Долго она поедала вшей

пытаясь на них походить

но так и осталась клопом которого с хрустом давят копыта ослов

гадким клопом грязным и рыхлым

потому на закате жирном что твой Христос

её пришлось сжечь дабы согрелись вши

Святая Жанна д’Арк защитница клопов молитесь за французов

Когда мокрицы единятся с тараканами

а из бифштексов сочатся просвиры

вся мокрота стекается в общей канаве и молвит

да пребудет с нами Иисус

со всех концов света козы ссыпают помёт свой в канаву

так начинается евхаристический конгресс

и все сбегаются к божественным какашкам и святым плевкам

Всё потому что у бога что двадцать веков страдает запором нет

больше перегнойного пророка который бы удобрил дольние параши

и урожай священников теперь их собственный навоз

В то самое мгновение их пот пробормотал

Вы масляный осадок а я бог

Примите меня протянув огромные лапы свои

Когда ваши уши и ноздри заполнятся грязью

вы узрите меня в обличье протухшей шкурки хорька

Тогда же все чернокожие вши собрались на одной ягодице

и сказали бог всемогущ

могущественней он чем наша ягодица

Мы слепили просвиру а он превратил нас в жаб

Чтобы дни напролёт мы квакать могли dies irae

Тем временем прах кесарей защекотал в носах

и эти жвачные плюгавые животные мычали

Прода́л Иуда бога как кулёк картошки

и кости его скребли сапоги чистокровок

Ах кто бы дал нам бога-свежачка как рожа только от цирюльника

бога грязнее и проще чем хлябь под ногами

наш-то отмытый водами рек

всего лишь нелепый бесцветный голыш

Когда французский табак потёк из ноздрей Бонапарта

был он всего-то ефрейторским табачишкой

но вместе с тем и навозом

что вылез из чанов с дерьмом

за собой на полу оставив

жалкое Да здравствует император смердящее на всю округу

Папа Римский блаженно облизывал губы

Неспроста его звали Пием-Хапуем VII

В том возрасте когда все дети валялись в песке

точно филе в панировке

к центру земли копая дорогу

матушка Коньяк с тяжёлой молочной грудью

доставшейся ей в наследство от матери

собирала обломки булавок чтобы отлить из них пушки

Но пушку её мечты однажды расплавил

и позже продал врагам

папаша Коньяк

В память об этом событии открыли Самаритэн

И по утрам отправляясь туда

матушка Коньяк соскребала навоз с мостовой

для одуванчиков мужниных

Сдохла матушка Коньяк увы и ах

вместе с Францией сдохла старуха

И из брюха как пажить зелёного

выбегают многодетные семьи

что за каждого нового отпрыска

по совку для угля получали

Нет больше матушки Коньяк

нет и детей идущих после восемнадцати таких же

по праздникам на Рождество и Пасху

мочиться в семейный котёл

Сдохла матушка Коньяк сдохла

Станем же в круг и все вместе спляшем

На её могиле дерьмом украшенной.

Четыре паршивца плясали вокруг бифштекса

Они плясали и с них на землю сыпались вши

Я француз молвит первый

я резвый и ловкий как фараон что колотит трудягу

у меня голубая кровь вперемешку с белой горячкой а всё из-за красного носа

Я англичанин молвит второй

и с тех пор как фунт пошатнулся у меня оплывают ноги точно покрывшийся плесенью сыр

Молвит третий Я итальянец

Папа Римский по счастью сойдёт за лапшу

пока макароны используют вместо стволов пулемёта

Я немец молвит последний

Фашист откликнулось эхо в толчке

И под каждым из этих господ

потекла тонкой струйкой моча

рисуя немцу карту без червивых коридоров

а итальянцу горизонты жирных фасций

французу левый берег Рейна

и англичанину потоки фунтов в Миссисипи

Ядрёна мать вскричал француз кусая итальянца за нос

а немец в ухо англичанину тем временем плевал