Array Коллектив авторов - Русская весна. Антология поэзии

Екатерина НЕНАШЕВА.

«Возвращение к традиционной форме – единственное, что остается человеку, плохо владеющим словом» – такое мнение я услышала среди начинающих авторов. Сегодня содержание влечет за собой форму или наоборот?

Олеся НИКОЛАЕВА.

Мне кажется, это профанное рассуждение. Во-первых, что такое в данном контексте «традиционная форма»? Поскольку на написание сонетов сейчас начинающие авторы и не посягают, и речь, стало быть, не об этом, то, очевидно, имеется в виду наличие рифмы, метра, поэтических тропов, что само по себе еще не есть «форма». Если же имеется в виду само слово как образ, как соединение реальности и смысла, что присуще русской поэтической традиции, то и это не означает движение вспять, «возврат». Да и вообще – как можно вернуться к «форме», если форма не только не есть нечто внешнее, что можно натянуть на себя, как одежду, а есть пластическое выражение внутренней художественной идеи произведения? По определению Карлейля (примерно то же повторял и замечательный русский мыслитель Константин Леонтьев), форма есть деспотизм внутренней идеи, не дающей материи разбегаться.

Поэтому – еще раз: к формам нельзя вернуться, «их» нужно каждый раз создавать заново, иначе получится в лучшем случае – лишь стилизация, а как правило – мертворожденный уродец, чучелко.

Да и попробуйте-ка вернуться к гоголевскому гротеску, к пушкинской прозрачной простоте и мощи, к лермонтовской таинственности, к тютчевской точности, к блоковской воздушной пластике, к пастернаковскому блеску и изыску, к мандельштамовской ворожбе!

Итак, форма рождается изнутри. Но если душа – не состоялась, если она, как взвесь, как прах, носимый по ветру моды и расхожих представлений, если она «не центрована», не укреплена экзистенциально нажитым смыслом, а шизофренически раздроблена и фрагментарна, если она не слышит голос неба, не чувствует подземных токов своей земли, ей просто «не из чего рожать». Это – ветошка, взметаемая «от лица земли» и что-то там не в склад не в лад шуршащая… Как сказал когда-то поэт Давид Самойлов: «Откровения несостоявшейся души совершенно не интересны».

Екатерина НЕНАШЕВА.

Насколько в писателе, по-Вашему, важна идея пассионарности?

Олеся НИКОЛАЕВА.

Писатель пишет от некоего «избытка» бытия: от переполняющего его хаоса, от потребности претворить его в космос, от призвания к творчеству и преображению, от любви к слову, от тоски по Царству Божьему. Поэтому – конечно, пассионарность! Воля к тексту, к словесному жесту, к звучащей ноте… Так Чехов исписывает целые тома своих записных книжек, прежде чем получает власть художественно оформить эти обрывочные впечатления и наблюдения… Но бывает, и очень часто, что эта пассионарность изнутри подбита тщеславием, и ничем больше. Желанием заявить о себе миру: «Аз есмь!». Самоутвердиться! Так что это, конечно, условие, но далеко не единственное. Ведь и графоманы очень и очень пассионарны.

Екатерина НЕНАШЕВА.

Олеся Александровна, Вы очень близки к «церковному обществу». Образ некоторых священнослужителей и людей, приближенных к ним, с подачи СМИ вырисовывается неоднозначным. Насколько можно, по – вашему мнению, совместить светский образ жизни и «жизнь во Христе». Можно же быть публичным человеком, и избегать всяческих условностей общества высшего, жить просто?

Олеся НИКОЛАЕВА.

Что касается некоторых казусов, о которых мы часто слышим в СМИ в связи с церковной жизнью, то я бы не слишком обращала на это внимание. Во-первых, два с лишним года назад прошла шумная заказная кампания против Церкви, и людям, которые понимают механизмы информационной войны и безошибочно видят ее признаки, это было очевидно. Удивительно, но эту войну вели исключительно либеральные СМИ и интернет-порталы, а вся ее стилистика, лексика, методы и приемы были как будто «сдуты» с «Воинствующего безбожника» – большевистской антицерковной организации 30-х годов прошлого века!

Во-вторых, нужно иной раз быть снисходительнее к народу, который провел 70 лет в Вавилонском плену, где безбожие было государственной идеологией. Так сразу, в одночасье, трудно выправить те душевные искривления, к которым это привело.

Что касается православных людей, то, как я уже сказала, они – персонажи некоторых моих книг. Но я еще с советских времен не очень люблю это выражение «брать пример» («Пионер – всем ребятам пример»). Мне кажется, точнее выражение «проникнуться духом» того или иного человека, который поразил, воодушевиться его образом и прожить при этом собственную жизнь.