Array Коллектив авторов - Русские против пришельцев. Земля горит под ногами! (сборник)

Радиомолчание сыграло с отрядом злую шутку.

Точнее, мы еще не знали, что там сделало радиомолчание. Просто шли и шли, тихо чертыхаясь, по каменистым осыпям, по «зеленке», перебираясь через ледяные речушки, бегущие по скользким валунам… Третий день шли. Взбирались вверх, спускались вниз. Война в горах – дерьмовая штука, хотя и в пустыне, наверное, не сахар, и в тундре, и в джунглях. Война вообще дерьмовая штука по определению.

А вот Бадави Шахмарданов так не считал. Но о нем чуть позже.

Теперь уже неважно, какой из многочисленных структур принадлежало наше подразделение. В просторечии его чаще всего именовали «Бомжатник» – нет, не потому, что у нас такие мерзкие рожи (хотя они в самом деле мерзкие). Командовал нами старший лейтенант Бомжин Андрей Ильич. Уже не вспомнить, кто придумал: может, кто-то из служивших в «Бомжатнике», может, кто-то из начальства. Название прижилось, внутренние погремухи с некоторых пор тоже стали давать более-менее тематические: Лишай, Теплотрасса, Объедок… Лысого, тащившего ручной пулемет «печенег», именовали Дай Допью. Естественно, имелись Сифон и Борода, причем Борода бороды никогда не носил – отчего-то росла она у него не должным мужицким образом, а отдельными уродливыми кустиками.

Откуда знаю?

Да это я Борода и есть.

Собственно, я перечислил всех членов отряда, которые карабкались по узкой расщелине. Остальные двое членами отряда не были. Проводника Джабира нам предоставила дружественно-конкурирующая контора, а «бригадный генерал» Бадави Шахмарданов был добычей.

Шахмарданова мы выслеживали неделю. Хитрый, храбрый, отчаянный. Семь раз объявленный убитым: я лично знаком с людьми, которые за его уничтожение имеют ордена, причем трое – за три разных уничтожения. Мы бы его не взяли и на этот раз, если бы не какие-то очередные интриги в руководстве боевиков. Очередной эмир или падишах, черт их там разберет, решил на всякий случай убрать конкурента и выбрал оригинальный способ – сдал спецслужбам в обмен на некие уступки. Эмир-падишах был совсем уж никчемный тип, прихлопнуть его в будущем труда не составляло, потому спецслужбы пошли на сделку. И вот Шахмарданов с нами, идет на поводке у Лишая, понимает, наверно, что дела его плохи, но виду не подает. Мы Лишая пугали, что пленник прыгнет в пропасть, а его за собой потащит, но Лишай не пугался. Да и Шахмарданов был не из тех, кто так глупо погибает.

– Привал, – коротко сказал шедший впереди с Джабиром Бомж и, подавая пример, сел на плоский каменный обломок. – Сифон, Объедок – на шухере.

Я вытащил из кармана кусок шоколада, сунул в рот. С детства терпеть не могу шоколад, но штука питательная, никак без него… Теплотрасса рядом хавал вяленое мясо, жестом предложил кусок Шахмарданову. Тот молча посмотрел на кусок, потом на Теплотрассу, отвернулся.

– Э! – обиженно произнес Теплотрасса. – Чего не ешь? Это корова, не свинья!

«Генерал» не отреагировал. Со времени взятия в плен он ел пару раз, да и то галеты. Воду пил, от спирта отказался. Общался в основном жестами, но по-русски говорил отлично, без карикатурного акцента, который так любят киношники.

Теплотрасса не настаивал, дожрал мясо, пошел за куст оправиться. У него имелась некая сложная теория насчет того, что так надо поступать именно после принятия пищи. На здоровье, я и не такое видел. Был человек, который головки пуль у патронов для «калаша» красил красным лаком для ногтей. Не ленился, каждый патрон красил. Типа чтобы в цель. Погиб под Шатоем.

– Не люблю я, когда вот так от мира отрываешься. – Дай Допью поковырял в ухе спичкой, внимательно осмотрел то, что извлек, и щелчком отправил в сторону пленного.

– Боишься, что сухой закон введут? – ухмыльнулся Сифон.

– Не. «Спартак» с конями играл, а я не знаю, как сгоняли. Я еще одного перца попросил на «Спартак» поставить.

– Алло, генерал! – окликнул Сифон. – Ты как думаешь, «Спартак» выиграл или ЦСКА?

– Не знаю, – неожиданно ответил Шахмарданов. – Я за «Анжи» болею.

Место падения «сушки» мы обнаружили неожиданно – все тот же Теплотрасса отошел отлить и вернулся весьма впечатленным. От самолета практически ничего не осталось – фронтовой бомбардировщик превратился в искореженные куски металла, разбросанные вокруг воронки. Среди всего этого дико выглядели практически целая шестиствольная двадцатитрехмиллиметровая пушка и болтающийся на вершинах деревьев тормозной парашют.