Сергей Городецкий - Из поэзии 20-х годов

Лучится утро чистой сталью,
Звенит и вторит молотку,
И над проселочною далью
Ликует звонкое — ку-ку.

Кудрявится вдали опушка
Кустами кучными в шелку.
Кукует в кузнице кукушка:
Ку-ку, ку-ку.

Весенним дыханьем, нежданно и ново,
Меж нами промчалось заветное слово,
Заветное имя одно:
— Товарищ! —
Как песня, звучит нам оно.

То — песня во славу труда-миродержца,
То — мост, переброшенный к сердцу от
сердца,
То — братьям от братьев привет.
— Товарищ! —
Прекрасней воззвания нет.

Из темных подвалов, из глуби подполья
Помчалось оно на простор, на раздолья
Кипящих толпой площадей.
— Товарищ! —
То — новое имя людей.

Лучистее взгляды, смелее улыбки.
И кажется: майским сиянием зыбким
Вся жизнь озарилась до дна.
— Товарищ! —
Мы — сила, мы — воля одна.

Юных глаз счастливое сиянье
И волненья радостного дрожь,
Как заветное воспоминанье,
Ты всегда в душе моей найдешь.

Помнишь: увидала, подбежала,
Хорошея сердцем и лицом,
И сияла взором и дрожала
Молодым сквозистым деревцом?

И недаром в том правдивом взоре
Так душа играла и цвела:
На любовь, на радость и на горе
Нежную ты руку мне дала.

В дни сомнений, в дни разуверений
Вспоминал я, милая, не раз
Трепет твой безудержный, весенний,
И сиянье необманных глаз.

И когда на ложный путь разлада
Мы сбивались, счастья не храня,
Свет того девического взгляда
Возвращал тебе всего меня.

Дни летят. Весна сменилась летом,
В листьях плод таится золотой.
Ты лучишься новым ровным светом —
Материнства теплой красотой.

Мы с тобой родные братья,
Я — рабочий, ты — мужик,
Наши крепкие объятья —
Смерть и гибель для владык.

Я кую, ты пашешь поле,
Оба мы трудом живем,
Оба рвемся к светлой воле,
С бою каждый шаг берем.

Я сверлю земные недра,
Добываю сталь и медь.
Награжу тебя я щедро
За твои труды и снедь.

Наши руки мощью дышат,
Наши груди крепче лат,
Наши очи местью пышут,
Постоим за брата брат.

Мы с тобой родные братья,
Я — рабочий, ты мужик,
Наши крепкие объятья —
Смерть и гибель для владык.

Расту. Расту. Стальные нервы
Закалены среди машин.
Я не последний и не первый
Пришел от голубых равнин.

Пришел, пропахнувший лесами,
И с песнями плакучих ив,
Смотрел я детскими глазами
На стянутый ремнями шкив.

Смотрел и думал молчаливо
Под пляску звонких молотков,
И пряталась в душе пугливо
Семья печальных васильков.

Так с каждым днем все реже, реже
Всплывало дальнее село.
И новый мир в душе забрезжил,
Запело сердце, зацвело…

Я полюбил душой глубоко
Заводский грохот и огонь.
Насыщена железным соком
Моя шершавая ладонь.

Широки страны моей просторы:
протянулись без конца и края.
По ночам — сверкают семафоры,
и рожки сигнальные играют,

и уходят в дымные дороги,
в дальние, глухие перегоны
по крутым подъемам и отлогим
красные товарные вагоны.

… … … … … … … … … … … …
Ветер налетал, метал и плакал,
заливался, завивался выше.
Дождик покрывал блестящим лаком
станционные худые крыши.

Эшелон грузился у товарной,
и погрузка шла — без замедленья.
Знали мы: готовит враг коварный
снова на Советы наступленье,

знали мы, что пану поклониться
для рабочих — нынче несподручно.
И повез нас к западной границе
паровоз — насмешливый разлучник.

Наши хлопцы — сжались тесным
кругом,
крепко помнили, зачем мы едем,
и вагон товарный был нам другом,
согревал и двигал нас к победе.

И сильнее памяти о доме,
и сильнее, чем глухая осень —
мне запомнился вагонный номер:
209 238.

… … … … … … … … … … … …
Не задаром, видно, хлопцы бились, —
мы покой завоевали прочный.
Время шло, мы сроки отслужили,
и настало мне идти в бессрочный.