1 |00488 Я ощутил, что мне тяжело дышится
Я дотронулся до легких, затем подлез под них
Пощупал с обратной стороны
Посмотрел на руку
На ней остался легкий, как от порошка или пудры, зеленоватый налет
Я понюхал – запах был чуть-чуть удушливый
Это же глубочайшая старость – подумал я
И оставил все как есть
1 |00489 Мне почему-то мешало мое тело
Я пытался пододвинуть его и прилечь рядом
Но оно было твердое, отполированное как бильярдный шар слоновой кости
Оно глубоко вмялось в меня
Временами, на внешний взгляд, со мной почти полностью
совпадая
1993
Предуведомление
В наше время кризиса политических и идеологических систем, а также великой западной гуманистической традиции, это являет собой, может быть, верхний, симптомологический слой более глубинного краха старой антропологии. Ее кризис (как и кризис любой структуры) обнаруживается в рассогласовании иерархически взаимоподчиненных элементов и преобладании рефлективно-драматургического начала над информативно-инструктивным.
Вот вам живые примеры.
1 |00490 Моя здоровая нога
С утра наевшись творога
Пока я бедный голодаю
Здоровая и молодая
Пошла по улице гулять
Куда же ты, едрена мать!
Я ж не могу без тебя! —
Да куда там
Ей, нынешней молодежи-то,
на все наплевать
1 |00491 Она: Привет! – мне говорит
Привет
Кто ты, похожий на мышонка? —
А я, а я – твоя мошонка! —
Ишь ты, в короткой рубашонке
Я не признал тебя, едрит!
Ну и что?
А то, что жить хочу с тобой! —
Да ты и так живешь со мною! —
Да, нет, хочу как муж с женою
С тобою жить! – Ах, Боже мой
Ничего уж не пойму в нынешних
этих половых извращениях
1 |00492 Не ветер воет с высоты
С вершин кремлевского куранта
Но словно волей некроманта
Печень моя
Я спрашиваю: Это ты
Бедная? —
Да, я! – ничтоже мне сумняшеся
Ответствует – Вот я обнявшися
Тут с орлом двуглавым
Сижу! —
Несчастная! обманутая моя!
* * *
Потом про кровь, которая часто отлучается на какие-то левые заработки, и так без нее тошно
* * *
Потом долгий ночной разговор с берцовой костью, которая, кажется, единственная меня понимает и даже сострадает, хотя ничего не может поделать даже сама с собой
* * *
Потом что-то вообще на клеточном и даже – молекулярном уровне
* * *
Потом про что-то чужеродное, но свободно и безнаказанно бродящее во мне, какие-нибудь раковые клетки, но в режиме полнейшего сепаратизма, царящего вокруг, нисколько не чувствующее своей инородности
* * *
Потом разговор с душой, я попрекаю ее за безответственность, за то, что она всех распустила, ведь это все-таки она – домоправительница и престолоблюстительница. Она неожиданно отвечает:
Что от меня ты хочешь, право
Мне жизнь – ведь только переправа
в совсем, совсем другие края
* * *
Бессмысленный спор с капюшонной мышцей о чести, достоинстве и добропорядочности; тем более, что она является передо мной в виде какой-то нефтегазовой фракции, поскольку, как она утверждает, у нее гораздо более тесные связи, а также душевная привязанность к ее древним протогеологическим родственникам
* * *
Потом о нервах – ну, эти, понятно, уже давно и вовсю самостоятельные, даже с претензией на некую законченную самоотдельную антропоморфность, и вообще – с большими претензиями
* * *
Потом встреча с пяткой – ну, эта ничего сказать не может
* * *
Некий отдых при игре на трубчатой кости – воздух, покой, музыка, свечение небосвода
* * *
Затем – голова; ну, с ней нет расхождений, она полностью на моей стороне
* * *
Затем еще кто-то заходил, уже и не помню, кто
1 |00493 Вот вместе б хорошо собраться —
Печенки, голова и титцы
Различные, и обратиться
К ним:
Давайте же совместно, братцы
Здесь поживем хоть до утра! —
Давай! давай! ну, нам пора
Дела разные
1993
Предуведомление
Что нам Александрия?! У нас своего щемительного, высокого и всеобъемлющего, но и отвалившегося как бы, вернее – не как бы, а точно, отвалившегося, стремительной силой онтологически-моментального отъединения, превышающей медлительность наших слезно-душевных потоков, отъединившегося, за дни, минуты, секунды отбежавшего на расстояние мраморного величия и прохладно обвеваемого мраморными же ветрами неухватимой всеобщности (но ведь было же! было же! ведь только что было! – эээ, братец, вон куда умчало! – но ведь было! было! было! – мало ли чего было! – но ведь это было только сейчас! – не знаю, не знаю!), в общем – у нас столько всего своего, так что нам Александрия! Что мне вам рассказывать о кудрявых юношах в набедренных повязках, когда мы сами еще неистребимо, отбежав недалеко (но уже как бы во сне не своем для себя) глядим сами на себя, выглядываем из-за стволов полусумеречного леса в пионерских галстучках с комсомольскими значочками.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу