Дмитрий Пригов - Монады

Один из них поглаживал отполированный панцирь смиренной черепахи, сморщенная и потусторонняя высунувшаяся голова которой ритмично покачивалась из стороны в сторону.

Некоторые из подобных же морщинистых и высохших почти до костей, вроде той самой черепахи, оракулов были слепы. Они вздымали вверх головы, словно взирая на небеса неким укрытым пронзительным взглядом, вызнавая у них будущее своих редких клиентов. Их крупные, мелко подергивающиеся глазные яблоки выпирали наружу из-под тонких и шершавых на вид, как наждачная бумага, век. Рядом с ними, как правило, находились маленькие мальчики, внимательные и настороженные, наподобие охотничьих собак, следившие за происходившим вокруг, откликавшиеся на редкие вопросы хозяина и стремительно выхватывающие нечастые подношения из рук благодарных клиентов.

В общем, зрелище незамысловатое, но и столь же неотменяемое во всех подобных местах по всему свету.

Девочка садилась напротив незрячего певца, вынимала из кармана фартучка (надеваемого на нее в предохранение чистоты накрахмаленного платьица) немногие монетки, сохраненные от школьных завтраков, и протягивала ему. В одном кармашке с вышитым на нем медведем у нее хранилась денежка на покупку всяких цыплят и уточек, приносимых разносчиком фруктов и сладостей прямо к их дому. В другом – с зайчиком – та самая сбереженная серебряная денежка для певца.

Усевшись рядом на корточки и приоткрыв рот, она слушала поведываемые нараспев высоким гнусоватым голосом истории про тех же чудищ и героев, что присутствовали и в балладах брадобреев. Но здесь все было серьезнее, увлекательнее, страшнее и гораздо продолжительнее.

Огромными камнями перегораживались потоки широченных рек, полчища врагов, сплошь покрывая необъятные желтые пустыни, медленно придвигались к могучей и неодолимой Великой стене. Мертвые родители наказывали нерадивых потомков. Могучие властители влюблялись в неземных красавиц, те отвечали им взаимностью, но неодолимые препятствия возникали на их пути. Мощный дракон, похитив великую жемчужину в Небесном нефритовом дворце, держа ее во рту, уходил на неимоверную глубину великой реки и там замирал, зарывшись в мельчайший донный песок. Изредка всколыхивалась ровная поверхность воды да вспыхивали на глубине зеленым малахитом его зрачки из-под полуприкрытых тяжелых складчатых век. На устах его играла странная улыбка. Жемчужина смутно таилась в темной глубине огромной пасти.

И многое-многое другое. И все ведь она понимала.

Однажды певец неожиданно открыл крышку небольшого сандалового лакированного ящика, и оттуда выпрыгнула обезьянка, роскошно обряженная мандарином времен династии Мин. Она состроила уморительно-серьезную физиономию и уставилась на девочку. В ее взгляде было что-то неотвязное, специфическое. Девочка тут же припомнила тех самых зловещих мартышек. Она знала, что ни в коем случае не надо отводить взгляда.

Девочка замерла, словно застыла.

Обезьянка посидела, посидела и исчезла. Девочка даже и не заметила, как это случилось. Как будто на время выпала из привычного потока времени и событий. Скорее всего, под влиянием энергии и неуступчивости странного обезьяньего взгляда. Скорее всего.

Временами за спиной девочки на фоне низкорослых домиков, покачиваясь, проплывал караван тяжко груженных верблюдов. Они скрывались и снова объявлялись в промежутках строений. Их поток, казалось, был нескончаем. Иногда из-за крыши виднелись только верхи вздрагивающей поклажи. Слышалось тихое позвякивание многих колокольчиков. Девочка оборачивалась и жмурилась на яркий свет. На фоне заходящего солнца караван виделся неким медленно передвигаемым чьей-то верховоднической рукой вырезанным картонным плоским силуэтом.

Иногда она навещала дома китайской прислуги. Вернее, своей маленькой ласковой няни или вечно улыбающегося повара, обычно возившегося со своими кастрюлями в полуподвальном этаже их дома. Он склонялся над тяжелой чугунной плитой, приоткрывал большие плоские крышки кастрюль и отшатывался от густых клубов стремительно вырывающегося пара.

В плите было, как помнилось девочке, шесть круглых вырезов, прикрываемых большим количеством уменьшающихся, накладываемых друг на друга чугунных же колец. Последнее было маленькой такой, чуть прогнутой черной тарелочкой. Девочка играла ими, складывая в тяжелые и достаточно опасные при разрушении пирамиды. Мать не очень поощряла ее посещения кухни.