Дмитрий Шишкин: Прозрение

Суздаль назвал своей столицей.
И в Киеве успел покняжить.
Везде стремился он сторицей
Славу родных своих уважить.

Но подло прерван сей полет.
Отравлен в Киеве он был.
Пред богом держит он отчет.
А вместо княжит его сын.
Андрей, снискавший в битве славу,
Стремился править без бояр.
Он бросил вызов княжескому праву
Держать свой стол словно товар.

История его запомнит Боголюбским.
По месту, где любил так жить.
Он был лишь вполовину русским.
Но проложил к России нить.

Едва отец ушел в могилу,
Он властью рода окрылен.
Сумел войти в такую силу!
Единолично правит он.

Убрав из Суздальской земли
Всех родственников по отцу,
Андрей бояр держал вдали.
Делиться властью не к лицу.

Суздаль Андреем не любим.
Владимир, даденный отцом,
С любовью трепетной храним,
Увенчан княжеским венцом.

Он силой Киев захватил.
И грабил город городов.
Киев собою не почтил.
Титул забрал и был таков.

Он вознамерился сменить
То, как устроена страна.
Самодержавье учредить.
Но не пришли те времена.

Настигла месть его бояр.
Кровавым был его конец.
Он до последнего стоял,
Страдальца принявши венец.

И вновь раздоры захлестнут
Наследников в борьбе за власть.
Людей всех классов вовлекут.
Спорят, кому служить им всласть.

* * *

Русь изначальная обречена.
Пестрят уделов лоскуты.
Разбилась распрями страна.
Все растащили на куски.

А ворог грозный из Востока
Русским вторжением грозит.
Былинный витязь одиноко
На орды страшные глядит.
И запылали города Руси
Огнем карающих пожаров.
Прими нас, боже, и спаси.
Но сыпет с неба град ударов.

Отчаянно боролись города,
Монгольских волн круша накаты.
Но каждый врозь. Как никогда,
Клубясь, пылают дымные закаты.

Пропала Русь. Разорена.
Уже враги наследство делят.
Страшна судьба и тяжела.
Люди в спасение уже не верят.

Земли вдоль вольного Днепра
Литва и Польша захватили.
Киев сожжен ордой дотла.
Богатырей былин забыли.

О, древняя святая Русь!
Не встать тебе уж из могилы.
И льется тихо песни грусть.
Народ спокойно копит силы.

Веками созданная крепь
Распалась вдребезги, на части.
Никто не стал о том жалеть.
Всяк помнит лишь свои напасти.

Произошел большой надлом
Когда-то вольного народа.
Нет места мыслям о былом,
Как после трудного развода.

Нет больше Киевской Руси.
Днепр литовцами захвачен.
Киев сторожит край степи —
Забвенья путь ему назначен.

Орда всем правит на Востоке.
Весь юг кочевниками скрыт.
Сердца людей пусты и одиноки.
И блеск побед былых забыт.

Опять скиталец-славянин
Ищет прибежище родное.
В одном вопросе он един:
Быть русским – дело непростое.
Сместился русский мир.
Усох и раздробился.
Никто ему уж не кумир.
Единства дух забылся.

Стоит лишь Новгород.
Руси старейшая столица.
Свободен, независим он.
И все ж слаба его десница.

А верхневолжское залесье,
Куда стекался русский род,
Мельчает. Делит поднебесье
Князей удельный огород.

Но князь уже здесь не правитель,
А лишь владелец пахотных земель.
Его земля лишь срочная обитель
Для тех, кто выжить ставит себе цель.

Беднеет Суздальская Русь.
Торговля в прошлом позабыта.
Людей сковала цепью грусть.
Жизнь всем ветрам открыта.

Все разместились по уделам.
Разорвана единства нить.
Живут, довольствуясь пределом,
Дающим право есть и пить.

И где-то, на глухих задворках,
Пока безмолвно дремлет мысль,
Как заалеет где-то в створках
Рассвет страны, смотрящей ввысь.

Москва. Еще так мало значит
Простое имя, скрытое в лесах.
На помощь ей никто не скачет
С надеждой славы на устах.

Скромно стоит, почти у края
Великой Суздальской земли.
Почет величия еще не зная,
Живет от княжьих дел вдали.

Удельный город. Захолустье.
Часто без князя, не у дел.
Там, где реки Неглинной устье
В Москве-реке нашло предел.