Наталья Русина - Дар одиночества

Такая тишина дана, чтоб знать:
Конечен мир в тебе, но сам он вечен.
Ты можешь всё, что есть, другим отдать.
И путь твой будет в мире бесконечен.

Закрылась дверь. Остановилось время,
Оставив на перроне суету.
Сменился мир. И растворилось бремя,
Хотя б на миг, истаяв на ветру.

Перетряхну обиды, боль, заботы:
Пустое всё, осталась только суть.
Сухой остаток: не борись с природой.
Мы – те, кто есть. Начертан Богом путь.

Шагнуть назад, забыть, смирив гордыню,
Успеть простить, как всех простил Христос.
И руку протянуть. Принять! Отныне
Начать с нуля, без горести, без слёз…

Молекулой, разрядом, током, громом,
Столкнувшись – не убить, но возродить!
И только вверх, и только на изломе…
Не выжить, коль играть, но – только жить!

Какое время – всё имеет цену!
В ходу обман, продажность, пустота.
Настало время уходить со сцены,
Проведена предельная черта.

Не видят в наше время боль людскую,
Хамят повсюду, норовят соврать.
И высшей кары, не боясь, рискуют,
Преступник нравственный бывает даже врач!

«Глухой», «незрячий», без эмоций! Боги!
Таким начальник может быть? – Он есть!
Он судьбы поломал, убрал с дороги!
А люди? – Кто такие? – Их не счесть!

«Никто ж не умер», – вот его ответы,
Равняя с Буддой, будучи чужим.
Ведь Будда людям не давал советы,
Он просто жил и жить давал другим.

Столь важна поступь! Как у гуся выя!
Идет «киногерой» или «звезда»!
Но только лопнет шариком из геля,
Никто не глянет на него тогда!

Коль изменить беду не можешь в мире,
Останься тем, кем был, твори добро.
Найди того, кому нужны и милы
Твои дела, молчанья серебро.

Когда идёшь по боли, лик твой честен.
И пусть дают понять, что ты «никто»,
А ты спокоен, ты с друзьями вместе —
Сильнее всех. Не бойся ничего!

На свете нет давно уже меня.
Потухли очи. Нет того огня.
Уснуть и не проснуться в тишине.
Нет, не гордыня – силы нет во мне…

Горит огонь в камине ярко,
Сжигает прошлого мосты.
Бросает в дрожь, в озноб, но жарко,
Лишь потому, что рядом ты.

Мелькают города и страны,
Трепещет искрами костёр.
Огонь извёл былые раны,
Бросая искры на ковёр.

Танцует страстно танго пламя,
И плачет каплями свеча.
Двоится свет в оконной раме.
Не надо слов. Уйди, печаль!

Огонь спешит наколдовать:
Волшебник, чародей и маг.
Учусь по отблескам читать
Судьбы начертанный мне знак.

К рассвету затухает жар,
Теплом и светом озарив.
Огонь оставил щедрый дар:
То сон иль явь? Но ты здесь был!

Роза – колючая, нежная, страстная.
Ты прихотлива, капризна и царственна.
Капли росы, как хрустальные бусины.
Сколько тебе в этом мире отпущено?
Можешь быть знаком сердечного жара,
Можешь быть частью бесценного дара.
Можешь, как память, остаться на камне,
Можешь стать точкой в трагической драме.
Можешь терять лепестки, словно слёзы,
Можешь колючкой усилить угрозу.
Можешь устлать лепестками дорогу.
Слишком красива, чтоб стать недотрогой!
Бархат цветка. Аромат утонченный.
Так совершенно цветёшь обречённо!
Нет тебе равных. Распущенны чары! —
Всех околдуешь: и малых, и старых!

Я с детства сумерки люблю:
Влекут причудливые тени.
Их взглядом за окном ловлю,
Заворожённая, как пленник.

Там, за окном, – волшебный мир.
Здесь – явь и свет, здесь всё обычно.
Там – правит бал ночной факир;
Как в Зазеркалье, мир двоичный.

В тот мир зачем я так спешу?
Здесь – отчего я так страдаю?
Картину сумерек пишу,
Вернусь когда? – Скажу: «Не знаю!»

Увижу то, что так хочу.
Свечу поставлю на разделе.
Душа, которую лечу,
Пробьётся током в новом теле.

Ты выросла, а я осталась прежней.
Уходишь вдаль, а я машу рукой.
И в опустевшем сердце нет надежды,
Что я смогу сказать одной строкой:

Что мы с тобой почти ортогональны,
И разнятся семантики миров.
Рискуя так не стать оригинальной,
Остыну в чувствах, не роняя слов.