Виктор Коротеев - Зори Соловецкие

И дух, и плоть, и всё, что совершил.

Бывал на озере на Белом, Валааме,

Другие земли мнози 14 14 Мнози – многие посещал,

Но только здесь сомнений долгих камень

Рассыпался и путь мой увенчал».

Вернувшись в скит, Савватий признавался

Товарищу о чувствах этих в нём

И, слушая, тот тоже согревался

Тем горним очищающим огнём.

Прошли пять лет в молитвах и говеньях 15 15 Говеть – соблюдать церковные посты ,

И в строгостях обрядовых к себе.

Никто из них двоих ни на мгновенье

Не сетовал о выбранной судьбе.

Блюдя посты, их сроки и каноны 16 16 Канон – церк.слав.– правила ,

Им тяжко приходилось. Что скрывать!

И дни свои, во многом обделённые,

Молитвою старались заполнять.

А жизнь была трудна и многосложна,

В особенности зимнею порой…

Тропиночка до озера проложена,

К часовенке, стоящей под горой.

Зима долга хотя, но не морозна,

А летом не почувствуешь жары,

Здесь нет метелей и снегов серьёзных,

А так же дней бессовестно сырых.

Молва уже владела побережьем

И шла из дома в дом, из уст в уста,

У жителей погостов 17 17 Погост – две, три деревни с одной церковью и управлением Поонежья 18 18 Поонежья – жители побережья Онежской губы и устья реки Онега ,

Вниманье возростало к тем местам.

Они порой, о схимниках толкуя,

Житейский проявляли интерес,

Дивились часто: «Как они зимуют?

Кругом снега, безлюдье, дикий лес!».

Поморы навещали их в путину.

Крупой, мукой делились с ними – всем,

С отшельников не брали ни алтына 19 19 Алтын – три копейки ,

Их не было у тех. Да и зачем?

Карбас придёт, бывало, с побережья,

Поморы сразу же торопятся к скиту,

Продуктов на себе притащат свежих,

Сидят подолгу и глагол ведут.

«Ну, как, брат Герман, нынче зимовали?

Закончились припасы, есть пока?

Мы тут всем обществом для вас собрали,

Отправить не с кем было всё никак.

Как только вскрылся Выг с рекой Сорокой,

Пришли в движение в заливе льды,

И мы разводьями, в четыре ока,

Хоть боязно и долго ль до беды».

Их слушали, расспросами пытали,

Мирские вести были не чужды,

Крестьянский быт и видели, и знали,

Монахи в прошлом сами той среды.

«С артелью ли, одни сей год пойдёте?

На Колу снова ближе к лопарям 20 20 Лопари – коренн. население мурм.берега., Кольск. по-ва ?

А сколько тоней 21 21 Тони – невод с уловом, место, где забрасывается он) метите к работе?

Когда же думаете встать на якоря?».

«Ватагой-то, оно, всегда сподручней.

Дождё-ёмся…. Сговор между нами есть.

Опять же выручка на всякий случай,

Куда ещё сподобится залезть?

Вы, братья, что вам нужно, говорите,

Без глаза нашего не сдюжите одни,

Вернёмся осенью, даст Бог, нас ждите,

Трески, селёдки на зиму дадим.

Скоромное себе вы не берёте,

А рыба всяко разно хороша,

В нестрогие посты она напротив,

Сама порой к ней просится душа».

…Дверь в кельях никогда не запиралась,

Опасность за порогом не ждала,

И не было вокруг скита забрала 22 22 Забрало – старосл. – забор, изгородь ,

Никто не мог тут причинить им зла.

То утро ничего не предвещало –

Молитва, трапеза, и прочие дела,

Всё как всегда и как всех дней начало,

Шёл август месяц, но… не помнится числа.

«Хочу сегодня, брат Савватий, лес проведать,

На озеро исходом загляну,

Грибов да рыбы принесу к обеду,

Мережи, помнишь, ставили в весну».

И Герман, пестерь 23 23 Пестерь – плетёный из бересты заплечный кузов нацепив за спину,

Не мешкая, исчез в березнячке,

Но часа не успело ещё минуть,

Взволнованный явился налегке.

«Почто так скоро? Что-нибудь случилось? –

Спросил монаха старец. – Не молчи!

Иль встретился, поди, с нечистой силой?

Поведай обо всём, не лепечи!».

«Ты, брат Савватий, верно, не поверишь,

Успел всего-то полверсты пройти…

Услышавши, подумаешь, что ересь,

Что может здесь у нас произойти?

Почудился мне голос, вдруг, кричащий.

Неясно было – женщина ль, дитя?

Ну, бросился тогда я через чащу

Туда, где было слышно, голосят.

Продрался, предо мною молодица,

Ревмя ревёт, лицо её в слезах,

Отпрянула, увидев, как волчица,

Испуг стоит невиданный в глазах.

«Ты кто? Откуда? Как сюда попала

И что с тобой, скажи, произошло?»,

Но лишь в ответ мне только промычала,

Ей, правда, было так нехорошо!

Придя в себя, немного осмелевши,