Владимир Алейников - Звучащий свет

Запела, выросла строка
Из мрака летнего и зноя —
Струенье хрупкое, сквозное, —
Зачем? – неужто на века?

На склоне призрачного дня,
За гранью памяти и ночи,
Чьи сны до чаянья охочи,
Зачем ты смотришь на меня?

Затем, наверное, дано
Всему живому в мире слово,
Что свет, с небес пришедший снова,
С землёю всюду заодно.

Побудь со мною! – что с того,
Что я так буднично немолод?
Ведь мы так празднично сквозь холод
Любви хранили торжество.

Постой! – мне вроде бы тепло
От этой дышащей устало
Волны, что ласку расплескала,
На берег рухнув тяжело.

Пойми – и всё-таки прости
За бред жестокий, многолетний
Эпохи, с просьбою последней
Способной дух перевести.

За то, что в сумерках её
Плутали часто мы вслепую,
Глотая истину скупую
Питья, а с ним и забытьё.

За то, что, выживший с трудом,
Не там, где надо, я храбрился —
О, дай мне Бог, чтоб свет продлился,
Которым издавна ведом.

Покуда я сам не узнаю, куда
Уходит за памятью время,
Ночная звезда и морская вода
Со мной – но не вместе со всеми.

Покуда я сам не изведаю здесь,
Откуда берутся истоки,
Я вынесу бремя и выпрямлюсь весь
Внезапно, как свет на востоке.

Покуда я сам не открою ларцы,
Где свитки седые хранятся,
Пора не пройдёт, где волчицы сосцы
Не млеком, а кровью струятся.

Волчица степная, лихая пора,
Закатная, грозная эра!
Кого это тянет уйти со двора
Какая-то, право, химера?

Кого это ветром прибило к окну,
Засыпало солью и пылью,
Обвеяло пеплом у века в плену,
Чтоб завтра призвать к изобилью?

Кого это выдуло вихрем из нор,
Изрезало бритвами споров?
И чей это пот проступает из пор,
И чей это скалится норов?

Не всё ли равно мне? – я сам по себе —
И я не участник хаоса, —
И вовсе не тень проскользнёт по судьбе,
Но листьев круженье с откоса.

Я буду разматывать этот клубок,
Покуда не вырастет следом,
Чутьём и наитьем высок и глубок,
Тот мир, что лишь вестникам ведом.

Отшельничая сызнова в глуши,
Со временем своим играя в прятки,
Всё то, что сможешь, разом разреши,
Из мглы забвенья встань – и соверши,
Но мыслей не разбрасывай в тиши —
Пути твои минувшие не гладки.

В затворничестве по сердцу пришлась
Не сгинувшая невидаль наитья —
Измаялась, но лета дождалась
И с песнею моей переплелась, —
И с осенью осознанная связь
Из непогоди вызовет открытья.

Коснувшиеся краешком чутья
Событий всех, упрямятся мгновенья,
Которым вряд ли не дали житья,
Не налили горчащего питья, —
Прибавившие сердцу колотья,
Но вынесшие к свету откровенья.

Не в стогу, видать, находить иглу,
Не во мгле отнюдь продевая нить,
Чтоб комар-мизгирь цепенел в углу,
Чтоб одних жалеть, а других винить.

И не то чтоб шёлк расстилался здесь,
До ворот Востока раскинув путь,
Но пичужий щёлк приживался весь,
Эту ткань пространства успев кольнуть.

Не пыли, дорога, у днешних стен,
Не коли, игла, золотую плоть,
Чтобы плыть ладье, испытавшей плен,
Чтобы новой сути добыть щепоть.

Чтобы жгучей соли хватило нам
До скончанья века сего на всех,
Не хоромы, братья, нужны, а храм,
Где бы общий мы отмолили грех.

Целованьем царским не всяк велик,
Толкованьем книжным не всяк спасён, —
И не ворон там пировать привык,
Где проходит осторонь вещий сон.

То не ветер сызнова крепнет, шал,
То не вечер засветло вдруг пришёл —
Небосвод высок и надменно-ал,
А земле пора отдохнуть от зол.

То роем пчёл, то птичьим говорком,
Наречьем свищущим, щебечущим, щемящим,
На веки вечные прощаясь, точно ком
Застыл в гортани, – паводком звенящим,
Шумящим выводком, незримым локотком,
Ещё мелькающим и тающим в лазури,
Чтоб все, кто всё-таки владеют языком,
Лоскутья домыслов кроили по фигуре,
Чтоб тот, кто с кем-нибудь хоть чуточку знаком,
Хотя бы изредка здоровался когда-то,
Привык довольствоваться даже пустяком,
Вниманья требуя предвзято,
Приходит осень – всё-таки при ней,
Неумолимой и печальной,
И жесты сдержанней, и тон куда скромней,
Чем там, в наивности поры первоначальной,
В невинных опытах, ненайденных словах,
Ещё желающих принять иные формы,
Чем им положено, – а нынче дело швах,
А там обрушатся и непогодь, и штормы
На эту почву с глиной пополам,
С хрустящей россыпью по кромке самоцветной,
А там, как водится, такой пойдёт бедлам,
Что дом насупится с досадой безответной
На эту плещущую всем, что под рукой,
Куда попало, только бы попала,
Погоду, бредящую влагой день-деньской,
Бубнящую, что за ночь накропала,
В накрапе каверзном оконного стекла,
Что вряд ли выдержит всю мощь её крутую,
Всю горечь тайную, что кровью истекла,
Всю помощь странную, что всё же не впустую,
Как ни крути, но всё-таки дана
Как бы порукою за то, что завтра будет,
Приходит осень – то-то и она
Живёт, как Бог положит и рассудит.