Татьяна Алфёрова: Территория Евы

В оформлении книги использованы обложки предыдущих изданий:

художники А. Алферов («Станция Горелово»),

А. Борков («Лагуна»), М. Едомский («Перелесок»,

«Из матиалов Пенсил-клуба»),

В. Меркушев («Переводные картинки»),

М. Эльберг («Оговорки»)

Книга издана при поддержке министерства культуры Российской Федерации и Союза Российских писателей

© Алферова Т., текст, 2015

© «Геликон Плюс», оформление, 2015

Вот я! Направо пойду

или налево,

ночью в саду

всё на виду.

Где моя Ева?

Тихо лежат в тихой траве

головы яблок…

Может, левей? Может, правей?

Яблока зяблик

спрыгнет в ладонь —

ну-ка согрей!

Что за напевы?

Песню другую учи скорей:

«Где моя Ева?»

Тучи гремят, тучам смешно:

землю замесят;

неба пузырь – темной мошной,

щелкает месяц.

Тело горит, мысли горят,

жарит до дрожи.

Вот я – опять! Вот я – подряд!

Что же ты, Боже!

Речка, как змей, вспыхнет в ночи:

слепну от гнева.

Лучше вообще —

Вот я! —

молчи,

где моя Ева.

Возвращаюсь в наш сад

ниоткуда, не важно откуда,

где смородинкой души висят

в ожидании чуда.

Пахнет мокрою тряпкой в сенях:

август влажен и домик наш влажен.

Народившихся бесенят

хор – покамест – неслажен.

Скинет яблоня плод,

розовеющий нежно,

как девичий живот.

Вот он, знак, он, конечно!

Подберу, приминая траву

у щербатой калитки:

мы же здесь, мы вчера, наяву…

Ева! Даже улитки

в этой влажной зеленой тени,

как на грех, все по парам…

Если хочешь, слова измени,

если хочешь, пейзаж измени,

если хочешь, меня измени

за себя.

Нежным даром

ляжет яблоко-паданец в пясть,

но ожжет лабиринт червоточин.

Нет, не ты нашалила – упасть,

пляшет змей,

в безупречности точен.

Дорогу меняют, дорогу.

Отвалов вздымают гряду.

Но как же теперь я —

не к Богу —

ну как я домой попаду?

Из леса, где звонкие ели,

с лугов, где гудение пчел,

домой возвращаться умели —

что нынче тропы не нашел?

Была она еле заметна,

отчаянно просто тесна,

змеиной повадкой кометы

ее пролагала весна.

Дорожкой пошире – грунтовой —

решили ее заменить.

Сюжет подверстали готовый,

продернули вывода нить:

чем шире – двоим одиноче,

друзья наползут по пути…

Тропинки волшебные ночью

всегда мы умели найти,

ужели в попутчиках дело,

не то – в ширине колеи?

Тебе, может быть, надоело

в саду наши ночи слоить?

Дорогу меняют широ́ко,

и взгляд убегает, как тварь.

Куда же мне, Ева?

Дорога —

не Библия. Только букварь.

Ты строил ее, дорогу,

чтоб было мне проще уйти.

Не надо, ей-богу, к Богу —

да с Богом ли на пути?

Ты сам…

Ладно, я сама-то…

Мы оба: Цезарь и Брут.

Не взяли уже в солдаты,

в певцы еще не берут,

наскучил тебе наш садик,

кипливые будней щи,

и даже наивный цадик —

Не там, – объяснит, – ищи.

А змей…

Был ли змей, мой милый?

Не вынести пустоты.

Я, женщина, изменила.

Несчастен. Свободен ты.

Сад невелик, деревья низкорослы,

хоть август царственен, тут неважны масштабы;

масштаб – лишь слово, сказанное, чтобы

миф адаптировать для взрослых.

Сад невелик и яблоками полон.

От кислой ревности неделю болен,

пинает, давит яблоки Адам

по всем окрестным не своим садам:

«Куда или за кем она сбежала?»

Чуть не сочувствую, а все-таки забавно:

эк, прихватило!

Яростнее фавна

по следу мчит, пожалуй.

Сад невелик, к чему искать удава?

Налево – нет, не жди удачи справа.

На что ступаешь? Под ноги смотри:

вот яблоко лежит. А я – внутри.

Сомнения, Адам, страшней соблазна

для Евы пылкой и нетерпеливой:

нашептывал, и слушала пугливо,

уныло-вечный, прихотливо-разный.

Сад невелик, масштабы мира сжаты,

и то: века веков с той самой даты.

Идешь по следу – стало быть, второй.

Посмотрим, как ты справишься, герой!

Кто диктует нам изнутри

это слово – одно и два?

И умри потом – не сотри,

садовая голова.

И умрешь потом, не сотрешь,