Дмитрий Семишев - По ту сторону снов. Сборник

– Пишите, нет-нет, не тут. Да-да вот тут вот. «С моих слов записано верно». Ага. И роспись. Если понадобитесь, мы вас вызовем.

– Да, хорошо. Всегда готов помочь родной милиции… Ой, то есть полиции! – отчеканил Иваныч.

Полицейские уехали. Девчонку увезли тоже.

Вечерело. Смена закончилась. Мужики закрыли на все замки склад, Иваныч попрощался и укатил на своем «Патриоте». Василий с Михаилом уселись в Мишину «девятку».

– Слушай, а че это он? «Я, – говорит, – нашел». И следак его записал в бумажке. Нас, что ли, выгораживал? Что-то не похоже на него, – Василий посмотрел на Михаила.

– Да не, никого он не выгораживал, – отозвался тот, – важность, значимость свою хотел показать. Он, дескать, тут главный. Он нашел. Он полиции первый помощник. Вот и вся его радость.

На другой день к восьми, как положено, все трое приехали на склад. Сели, как обычно, козла забить. Тут зазвонил телефон у Иваныча.

– Алле, слушаю. Да. Да, конечно. Так точно! Слушаюсь!

Он отключил телефон, посмотрел на мужиков.

– Следователь. Просит подъехать. Ни черта у них без Дениса Ивановича не получается! Ладно, поеду, подсоблю родной полиции с энтим делом разобраться.

Иваныч вышел горделивой походкой, сел в машину и укатил.

– О, видал? Он теперича главный по розыску. Без него не справляются, – выдал Михаил и они оба с Василием расхохотались.

После обеда приехал Иваныч. Его было не узнать – ссутулился, сгорбился, лицо мрачнее тучи. Зашел на склад, сел, закурил. Мужики молча глядели на него.

– Че, Иваныч, помог органам? Распутали дело-то? – наконец решился спросить Михаил.

– Жопа! – крякнул в сердцах Денис.

– В каком смысле? – удивился Василий.

– Да в прямом! Чего, думаешь, они меня вызывали? Прихожу, думал по этому делу, про девчонку эту будут спрашивать, а они меня в кабинет, и говорят эдак радостно: «Дорогой вы наш Денис Иванович Чибриков! Мы же вас, родной, два года уже разыскиваем! Вы же у нас злостный неплательщик алиментов»! И выкатили мне, суки, счет за все эти два года! Во как! Я им, значит, труп на тарелочке с голубой каемочкой, а они, гады, мне должок мой в нос суют! Да радостные такие! «Нашлась, – говорят, – потеря»! О как!

Суки – одно слово!

28.03.2021 г.

Своими тоненькими шипами

Стоял изумительный, тихий, теплый вечер раннего августа. В такую погоду на душе и приятно, и почему-то немного грустно одновременно. Особенно здесь, на даче у родителей. Все цветет и благоухает, напевают кузнечики, в соседней роще щебечут птицы. Тишина, покой и… легкая грусть.

Она расположилась в гамаке, медленно покачиваясь и наслаждаясь природой. Он, искоса поглядывая в ее сторону, собирал с куста малину. Когда набиралась очередная горсть, он нес ягоды ей и кормил с рук, как ребенка. Она улыбалась, принимая угощение и прикрыв глазки.

Они познакомились в новогоднюю ночь, случайно оказавшись в одной компании у друзей. Он был молодым, красивым, сильным и высоким. Она – невысокого росточка и такая тоненькая, хрупкая, что ему все время хотелось обнять ее, спрятать, защитить от всех бед и невзгод. От холода зимнего, от ветра, от житейских неприятностей, от любых проблем… От всего. И от всех. Когда он смотрел в ее огромные голубые глаза, ему казалось, что он падает в бездну, и это приятное ощущение падения, как невесомость, кружило голову.

Он стал ухаживать за ней. Все время старался быть рядом. Она благосклонно принимала эти ухаживания и скоро привыкла к тому, что этот большой, сильный и безумно влюбленный в нее парень всегда где-то здесь, под рукой. Это было удобно. Поэтому, когда он сделал ей предложение руки и сердца, она не задумываясь сказала: «Да».

Куст малины был просто огромным. С одного края он уже собрал почти все крупные ягоды. Мелочь брать не хотелось. А там, дальше, в глубине веток висели, перезревая, такие огромные и такие сладкие на вид! Стараясь выбрать самые лучшие, он неосмотрительно – одно слово, городской, что с него взять! – схватился рукой за ветку, чтобы отодвинуть ее. И вдруг десятки маленьких, тоненьких, но ужасно острых шипов вонзились ему в ладонь.

– О, ч-черт! – выругался он вполголоса, посмотрел на руку. Боль была адская.

Но хуже всего то, что какая-то довольно крупная игла проткнула кожу насквозь. Тут же выступила капелька крови. Стараясь никак не показать, что ему больно, он с невозмутимым видом продолжил рвать ягоды. Но тут пришла мысль: «Ой, чего ж это я! Не понесу же эти, испачканные кровью ягоды своей дорогой и любимой Наташке»! И с этой мыслью он отправил ягоды себе в рот. Вкуснотища! Тщательно вытер руки чистейшим носовым платком, надавил на ладонь. Нет, крови, вроде, больше нет. Еще больно, но крови нет.