Татьяна Мосеева - Близость

И куда теперь стараться и умирать
На какую кровать
Уезжать, откуда уже не сгонишь
Обратно в Воронеж

А войти не можешь
Позади Москва
Продолжает шептать слова
Поезд уносится в чернозём
Мы не едем на нем

гвоздь нашей программы
хороший парень

я блудливое, ненасытное, вредное животное,
сдувал пыль, писал самые трогательные смски.
заказывал магниты, радовался прилету.
сжимал зубы, чтобы не послать его нахуй.
вспоминал лицо, немножко напоминающее мартышку,
фантазировал, как стяну синтетическую водолазку.
короче, я мудак и искатель приключений на жопу.
был влюблен. так, подтапливая в себе влюбленность —
«как бы чего не вышло» —
но черт возьми,
это сияющий винт, штопор в пробке моего сердца

таня скорбит в своей манере:
что же так, не долаяться, не докричаться
снова встретиться – и не встречаться
расходиться в разные и прощаться,
как будто нет лучшего повода облобызаться

слово-то какое ты знаешь, дарлинг.
и не поймешь никогда моей печали.
ты со своими кружевными платками и такими же стихуями,
слезными железами, подслащенными ручьями,
винными парами, дебильными дарами.
нет, ты заговариваешься, не понимая,
как я клал его в кроватку
and covered with blanket,
пепельный, мудрый, как леонард коэн,
старше на тридцать лет и три года.
маленького, недостойного моей любви урода.
выбравшего между мной и уроками пустую лабораторию юного химика
(кстати, полноценного химика из него не вышло).

мне нечего тебе сказать.
вряд ли тебя поймет кто-то из ныне живущих.
советую обратиться к психотерапевту.
ты у себя один и кому-нибудь пригодишься.
это не документальный фильм,
где ты можешь сидеть, такой красивый,
в нестиранных джинсах,
и верещать, как баба.
все, что ты можешь сказать о любви, антон…
сергей, эдуард, леопольд…
это размазанная на лист исповедь.
если бы ты начал с самого начала
и не был такой истеричкой-пидовкой,
написал бы книгу. сублимируй играючи.
найди в себе гражданскую позицию и защити какой-нибудь лес.
запишись в бойскауты. поцелуй клеменкова.
двигайся дальше.

какие мудрые и пронзительные слова.
их прочитает хороший мальчик и станет от этого только лучше.
спокойной ночи, дарлинг, спокойной ночи.

вы думаете, все рассосалось, померкло
или даже ничего не было
я пишу, спешу разуверить вас:
все осталось, как было

я, мон ами, 83-го года рождения
исправно восполняю те дыры,
которые не заполнены нашими щедрыми
недрами многодонными,
гнилыми поддонами и волгодонсками
что говорить про дальние злые районы

в этой позиции многие
более успешные четвероногие
современники
предпочли не бороться за правду
кто бы что ни подразумевал под этим
а ласкать оперения птах, иногда
случайно беременеть
варить варенье по рецепту
из журнала афиша-еда

ей-же-ей, гой еси,
какой правды, про каких дураков
и какие дороги
если дороги внутренние уроды
о которых шепот ночной происходит
и с которыми ты не спешишь знакомить
в ночь с пятницы на субботу

только теперь разговор интимней
ибо пока не решен квартирный
пусть полежат да кишкой прижаты
напионеренные вожаты
гладкие, пахнущие проборы
пусть лежат они, сломанные приборы
договариваться с ними опять, мусолить
пошли нахуй, на внутренние антресоли

верните касту провинциального обаяния
карму школьного сочинения
всепрощение без божественного приращения
во имя будущих кредитов
славьте пиздострадания за мелодичность и оптимизм
ставьте музыку, дрыгайтесь и бухайте-бухайте
пока утро не разлучит вас
смиренным спокойствием опустевшей парковки

ты мне нужна
не могу передать, как ты мне нужна
не жена, не княжна, не любовница – хотя любовница тоже – не муза
у меня ни бумаги, ни даже холста
и какого рожна
один только мороз по коже
и акриловые рейтузы

лампа не светит, не греет
как будто пуста
свет – душа – но ее изобрел эдисон,
а не бог
в этом холоде я сложна, как капуста
а ты так проста
что ходить и не чувствовать этого
я просто не мог