Надежда Мосеева - Горизонт. Сингулярность [СИ]

Да, нет описаний. Да, одни диалоги. Да, непонятно, кто что говорит. Да, герои ведут себя, как идиоты. Да, плохой рассказ.

Нет, это не два названия в одном.

Шорох. Размытая картинка. Что-то мелькает.

— …а из-за того, что ты трясёшься, вибрация передастся на обшивку. Пилот не удержит курс, мы вылетим из статика, и нас разорвёт.

Изображение сфокусировано.

— Вроде работает, — радостный голос за кадром. — Эй, ребят, помашите в камеру!

Четыре угрюмых лица в кадре. И один нейтральный затылок.

— Вот. Вибрация от маханий тоже…

— Дизев, хватит пугать рядового, — хриплый бас капитана Горнилко. — И не каркай. А ты — выруби камеру. Зачем ты её взял?

— Это простая проверка. Там кто-то уснул на кнопке тревоги, — шёпот Дизева. — Прилетим и сдерём с них шкуру за ложный вызов. Прекрати так дрожать. Что может случиться в чёрной дыре?

— Так по уставу положено видео записывать…

— Операция неофициальная. Забудь про устав. И кто тебе всучил это старьё?

— Там ведь целая лаборатория. С ней же ничего не случилось, — самоуспокоение Дизева.

— На станции… Завхоз сказал, что не даст нормальную технику, так как мы не вернёмся.

То ли стон, то ли сдавленный крик.

— Рядовой Васильчук, прекратить рыдания! Ты, (запикано), солдат! Мне тебя на гражданку отправлять что ли? А ты — отруби к чёрту камеру!

— Уверяю вас, в статичном тоннеле мы в безопасности, — голос профессора Радина.

— Эй, включай скорей, это надо заснять!

— Я уже!

В кадре тёмный иллюминатор. Изображение дрожит.

— А она захватит?

— Не знаю. Это же древнее старьё.

— Так ближе подойди!

— Сам подойди!

Картинка становится чётче. За иллюминатором сингулярность.

— Камера этого не передаст, — испуганный голос Васильчука. — Это невозможно передать.

— Может, не будем снимать? Мы же на задании. Тут словцо крепкое, там шутка пошлая.

— Тут автоценз встроенный.

— Свет в агонии извивается, рвётся на части, — завороженный шёпот профессора Радина. — Всё наше существование меркнет перед её ликом. Само время не в силах ей противостоять.

— Натаныч, не нагнетай. Не видишь, эти молокососы и так в штаны наделали. Понабрали по объявлению!

— Эй, Гагарин! — голос Дизева. — Сколько там ещё?

— Не отвлекайте! — надрывный крик пилота. — Иначе все в той (запикано) окажетесь!

Изображение дёргается. В кадре затылок пилота.

— Что не так?

— Ты-то что истеришь? Просто лети прямо и всё.

— Это на карте тоннель ровный, — голос Радина. — А по факту он петляет, как Echis carinatus.

— А?

— Песчаная эфа, — раздражённое рычание пилота. — Сидите тихо и ни звука!

— А вот и «Горизонт»! Здесь сидят психи и что-то делают с фотонами.

— Неуч.

— Будто ты знаешь.

В иллюминаторе станция, похожая на волчок.

— Наверное, страшно там жить, — баритон Васильчука. — Вдруг статик не туда повернёт.

— В узлах статичный тоннель… статичен, — шёпот Радина. — Это в рукавах он… не статичен.

— Словарный запас обронил? — бас капитана Горнилко.

— Не волнуйтесь. В лаборатории безопасно, — уверенный голос профессора. — Она там почти десять лет. И ничего не случилось.

— Сейчас случилось.

— Отставить! Подлетим и узнаем, какой шутник послал сигнал. Всё там нормально. Да положи ты эту камеру! Проверьте, всё ли готово к высадке. И попробуйте ещё раз с ними связаться.

Изображение дёргается. В кадре спинка сидения. Звук удаляющихся шагов.

— Зачем ты вообще этих юнцов взял? — шёпот Радина. — Им место в детском саду. Лучше бы дождался, пока группу вышлют. А от них никакого толку не будет. Ведут себя так, будто это экскурсия в луна-парк.

— Ты же знаешь. Пока верхи зашевелятся, низы трижды подохнут. А там Сеня… Да и эти «юнцы» сами вызвались. Если они из-за какой-то дырки в космосе портки пачкают, что будет на настоящем задании.

— Просто… Вдруг там что-то серьёзное. А мы туда… в самоволку.

— Официально заявляю. (Запикано) тут нет.

— Тихо! Вдруг тебя кэп услышит.

В кадре стол. Хаотично разложенные бумаги. Недоеденные бутерброды.

— Вот блин. Мы пайками травимся, а эти ненормальные посреди космоса откуда-то колбасу достали. Это вообще запрещено.

— Где колбаса? Сто лет не пробовал!

— Эй! Она чёрт-те сколько тут лежит.

Довольное лицо Дизева.

— Н… натфо… мэнфа… фниматф.

— Смотри! — приглушённый голос Гагарина. — Тут и кофе есть. Ещё горячий!