Татьяна Мосеева - Близость

Как неожиданно хуево
Как – неожиданно – хуево!
Я весь в каком-то желтом мрачном
Каком-то тесном сарафанном

Какие жемчуга на щеки
Какая поза насекомо
Как незнакомо и знакомо
И больно очень, каждый раз

Такой единственный всемирный
Полуутопленный, плененный
Такой аршинный и бесхозный
Подобно принцу из ботвы

Молящийся о чем-то нежном
Кивающий куда-то в ложу
Такой насыщенно-контрастный
И обесточенный больной

Розовые облака
Саперави
Похожие на юбки бесполой Барби
Холодный пол отеля
На берегу мутной Куры
Здесь мы молчали с тобой

Я укрывалась одеялом
С головой
Прогибаясь с пружинами
Ближе к земле
Саперави несли нам в номер
Красивые грузинские горничные
И здесь мы молчали с тобой

Я теряла время,
Как привыкла его терять,
Зная, что так нужно
Я представляла то,
Что видели другие
И видела то,
Чего не видела ты
И здесь мы молчали опять

Это опыт прощения самой себя
За недеяние, воспетое Резо,
За замирание сердца, за
Равнодушие к тишине,
За послеобеденный сон,
За кроветворение,
За чертово колесо,
За дрему лицом к стене

Роман показывает Леуварден
Открыв касанием гугл-карту
Стесняясь, падают печенек крошки
Стесняюсь к людям смотреть в окошки

Они живут там не два, не десять,
А сотни лет и у них есть дети
У детей лица, у собак их – морды
А Роману – мутный канал как хорда

И без языка – и без языка
Он любил, как лежала его рука
На его руке

Шла электричка на Дам-Дам-Дам
Он думал: а я-то чего тебе дам?
Граница моя на замке.

Ни мошки, ни матрешки,
Ни кока-колы,
А только седые от мела школы
Да черноземные лужи
Язык здесь и правда не очень нужен

Спать, воткнув в тебя пальцы, как спицы в клубок
Целоваться в машине (какой-то лубок)
Дни проходят быстрее, чем ночи

Улетаешь в покрашенный солнцем ЮАР
Убегая от жара в черничный пожар
Расстояния стали короче

И мне пишешь: с чего и ни там, и ни тут
Не случалось такого, как здесь?
Издалека тебе шлю салют,
Всю нежнейшую пыльную взвесь

У нее запах серы и сочной крови́
Прежде бегавших medium rare —
И ни слова – ни слова о прошлой любви
Сразу ее пример

Кофе в Юрмале за латик
Галя в маечке-квадратик
Босоножки из песка
Тучи подплывают к морю
Море жжется синевою
Палец крутит у виска
Ксеня с объективом толстым
Смотрит в небо. Справа – остров.

Солнце хлещет по палате
Другая Галя – и в халате
Держит спину, дышит на
Стетоскоп холодный. Жжется
Он как море и как солнце.
А моя спина

Словно остров или берег
В белом хлопке двух Америк.
Объектив направлен прямо —
Ксеня делает рекламу
Из того, как мы дышали,
Быть другими разрешали

поехали на воды, а попали на вина
взяли машину, а парковать негде
вокруг старики счастливые
говорят не о пенсии, а о смерти

черных точек красный платочек
на груди у доньи касильды
не жди меня, сочи,
и в черные ночи
своих, пятигорск, насилуй

не топчите сюда, не летайте сюда
не кладите свои полотенца
укрывайте другие совсем города
открывайте другие дверцы

басков-басков николай,
в страну басков не езжай

допустим, что правильное тепло
не от шерсти и пледов
не от йогурта в банках
а от тела

и запаха тела
его
языком
безопасно границы очерчивать, чтобы
ты не выпала из

и экран, на который смотрю сквозь часы
и буравящее завтра вставать
и весы
и противное в раковине
и в водостоке —
в этом тоже тепло
но другое тепло
не такое, как пишет сейчас эти строки
не такое
какое с тобой бы могло

стихотворений разных —
белых-синих-красных
полна коробочка полна
пуговиц оторванных
конфеток замусоленных
прочего говна