Наталия Аверто - Жасминовый вечер

И памятью дрожат в её крови
Все поцелуи Марта, что проказник
Оставил на груди, пусть для семьи
Троинственной он – мерзкий безобразник.

И друг Апрель ей вспомнился: любя,
С округлых форм последние покровы
Срывал он, с наслажденьем теребя
Морозных тканей тесные оковы.

И был когда-то с ней красавец Май,
Такой же юный, как она сегодня.
Им созданный благоуханный край
Ей будет сниться в праздник Новогодний.

И лишь потом, заметивши в лесу
В проталине оставшейся, размытой
Её почти угасшую красу,
Использует и выбросит – забытой.

Она падёт в растаявшую тень,
На листья, что мать-и-мачеха подставит,
И нежную весеннюю сирень
Перед глазами мутными представит.

Она забудет, что она – Зима,
И умирать ей свойственно, и выжить.
Она – и свет в ночи, и утром тьма,
И Рождество, и долгий бег на лыжах.

Она умрёт и возродится вновь,
Как Осень, и Весна, и это Лето.
Но только вот сейчас не помнит кровь
Времён чудесных стройные куплеты.

Как тяжело холодной быть и злой!
Как больно быть размятой и разъятой!
Так хочется быть доброй и простой,
Так хочется быть гладкой, не помятой.

Веди, веди, далёкая лыжня!
Светись, светись, Вертеп в окне любимом!
Пусть станет зло отныне для меня
Рассеявшимся и забытым дымом.

Пусть возгласами детскими звенит
Наш зимний лес, обрадовавшись сказке,
И Зиму нежно встретить норовит
Какой умеет уж – щенячьей лаской.

Зима крылами белыми взмахнёт,
Вернув себе устои прежней веры,
И в новом возрождении оттолкнёт
Детей весенних грубые манеры.

Мой Институт проектирует речную гидру [1] Небольшое пояснение: Уэрга – река в Марокко, станция Аль-Вахда. Уэттом называют пересыхающую в зависимости от времён года реку. Се – Сан – "желтая река", река во Вьетнаме, станция Се Сан 3. Вахш – река в Таджикистане, Сангтудинская ГЭС. Агидель – Белая река в Башкирии, Юмагузинская ГЭС. Черек – река в Кабардино-Балкарии, Кашхатау ГЭС. .
Не путать со змеем морским, омаром и выдрой.

Это такой речной дракон.
Только женского пола – она, а не он.

Бывает маленькой,
Бывает огромной,

Старой
И абсолютно новой,
Двух- и более даже – головой.

В её власти
Горный джигит – Черек,
Старый сухой араб-уэтт – Уэрга.
Вахш в тюрбане цветном,
Опа Агидель-река,
Желтолиций вьетнамец Се-Сан.
Мегалитры упрямых рек!

С утра до утра эта женщина пьющая
Пожирает реку нутром трясущимся.

По спиральному жадному её горлу
Вьются-бьются речные толстые косы.
То, что в паводок не сглотнула прорва,
Мимо сблюёт затворами водосбросов.

Подпирая реку бетонным телом,
В станционных сырых, промозглых глубинах
Чешет водные пряди остервенело
Между острых своих лопаток турбинных.

А после неё
Изможденно спешит на покой
Река в нижний бьеф
Отсасывающей трубой…

Если всё же гидра
Уснёт безмятежно,
То будить её нужно
Уверенно-нежно.

Эта дама чувственна и эротична.
И у нервов её электрических
Очень высокий
Коэффициент чувствительности.

Если слегка толкнуть —
То уже её не унять.
Самозабвенно станет
Сама себя возбуждать.

Подстёгиваемая речной
Обиженной плетью,
Сольётся гидра
В синхронном оргазме с сетью.

Миг —
И чтобы покрыть нагрузочный пик,
Рот многоглотый
Снова
Жадно к воде приник.

И вот уже выбивается из последних сил
Генератор – мятежное
Сердце её железное —
Детище «Элсиба»
Или «Электросилы»

И где-то вдали за горами, морями и рощами
Ярким светом заплещутся ночью дороги и площади.
Обогреются люди, до этого зябшие в холоде,
Приготовят еду умиравшие раньше от голода.
Вспыхнут лампы в роддоме, в больнице и в школе
Во Вьетнаме, Судане, Камбоджи, Анголе.

Щёлкнет кнопкой процессора
Маленький мальчик
В светлом доме
Загорска, Феса,
Ханоя, Нальчика.
Мальчик смотрит опять
Мультфильм про дракона,
Который с огнём,
Малиновый или зелёный.
Настоящий.
Большой.
Летящий,
Как птица.
И ему невдомёк,
Что гидре гигантской снится.
Пусть прикована гидра
Цепью речной,
Людьми околдована.
Вот взмахнёт водосброса крылом бетонным,
И, вытянув напорных трубопроводов шеи,
Полетит над рекой
Многоглавым стальным драконом.
Вдруг сумеет?!