Наталия Аверто - Жасминовый вечер

Пусть так и будет славно нам
Сейчас и наперёд,
И пусть тот грустный великан
Обратно не придёт!

И будет за окном всегда
Вода бежать рекой,
Чтобы котёнком я могла
К тебе прильнуть щекой.

И пальцы в жасмине,
И уши в жасмине,
И нос в очумелой жасминовой сини!

Жасминовый рай,
Можжевеловый омут,
Тайга в аромате орешков кедровых.

И волосы пахнут,
Как тысяча веток,
Нечаянным ветром местами раздетых.

В цветах – обаянье
Любовной науки:
Сирени в садах заплетенные руки,

Тюльпанов объятья,
Нарциссов цветенье,
Лимонника пьяного прикосновенье.

Безумство садов,
Начиная с апреля,
До кисти рябины под первой метелью.

Люблю!
Обожаю!
Цвету!
Удивляю!
Всю жизнь до кровинки тебе доверяю.

Пусть нашего сада
Цветенье не вечно,
И яблони сбросят наряд подвенечный,

Но жизнь не прервется,
И будут другие
Купаться в незримой жасминовой пыли.

Жасминовый сумрак!
Жасминовый вечер!
Любовью обласканный мир бесконечен!

Я твои песочные часы – на окно с рассветом, а с закатом прятать.
Время как живое из меня течет – в меня перетекает,
Кажется нагревшимся на солнце, а внутри песок Сахары бьется.
Можно в шелковую ткань одеть, чтоб потом раздеть без сожаленья,
Кончиками пальцев провести по изгибам из стекла и хрома.
Ощутить руками шерсть и шелк, снега и пламя, лед и медь,
Ощутить живой шипящий шорох тех минут, что пролетают мимо.
Обними меня до боли, ощущая, как под тканью тонкой мечется стекло.
Истощи меня до маленькой песчинки, чтобы мысли даже не осталось.
Все отдам до капли, до крупинки, и просить не нужно, только обнимай.
Будто ты любим и будто я любима, причини мне боль, не разрушая.
Разломай меня, как вещь, развей по ветру, чтобы вновь создать потом из света.
Отравись моей жарою, чтоб воскреснуть птицей Фениксом из пепла после.
Будь моей рекой, моим дождем, утоли мою слепую жажду.
Я твои песочные часы. Я песок. Я время. Я весна в твоих усталых буднях.

Вяжите, пока тянется длинный поезд…
Вы очень спокойны, а это всегда прекрасно.
И пусть бежит за окном золотая осень
И плещет на клены горьким напитком красным.

О, как везет Вам, и я Вам завидовать вправе:
Ваш путь свободен, Ваш мир устойчив и прочен,
И в Вашей жизни что-то сейчас исправить
Никто не сможет, даже если захочет.

А я хочу, чтоб мир снизошел в мою душу.
И как мне быть? Кого умолять на досуге?
Осенний ветер, что желтые листья сушит?
Того ль, кто в распятии смертные принял муки?

И встретились взгляды – всего лишь на миг, не больше.
И ты поняла, что мне тяжело и больно.
И я поняла, что ты мне помочь не сможешь
Ничем совершенно, вот разве своей любовью.

Но мы – чужие, и это встреча – не вечность,
Все это случай ничтожной и мелкой драмы…
Одно я знаю: тот, кто меня излечит,
Он будет звать меня очень просто – мамой.

…И вновь потянутся мягкие длинные нити,
И мой ребенок будет смотреть в окошко…
И я умоляю Вас: милая, только вяжите,
Коль время есть, повяжите еще немножко!

…Лошади, лошади на обочине,
С автотрассы сюда перекоченные.
Как цветы полевые, скошенные,
С мордами перекошенными.

Обе уже, как лошадки пластмассовые.
Мясо.

Здесь засилье старых и новых,
Четырех- и восьмицилиндровых.
Пахнут маслом, металлом и нефтью —
Вашею лошадиною смертью.

… Вы мне снились когда-то, гнедой и каурый
С рыжею, невероятною шевелюрой.
Я была папиной девочкой-крошкой,
Детское сердце – не больше горошка.

Я рисовала и рисовала,
Карандаши переломала.
В комнате, пахнущей апельсинами,
Летали гнедые… зеленые, синие…

Даже такие – вы очень красивые!
Гривы.

Гладить морду, холку и круп.
Детские руки – у лошадиных губ.

…Каждая – труп.

И теперь каждый день вас предаю я,
Свое авто одной ногой разгоняя,
Отдаюсь во власть ветра, огня и силы.
Я мечтаю быть такой же, как вы, красивой.