p_i_r_a_n_y_a - Люблю…

И лёгкие наполнить до краёв –

тобой одним. Не мучиться вопросом –

бессмысленным – любовь иль не любовь

у нас… И через час (сегодня, завтра)

что будет с нами – в общем, все равно,

когда стучит в виски молитва (мантра?):

"Хочу к тебе, хочу к тебе"… Давно

уж нет того волшебного портала,

где мы столкнулись, судьбы поломав…

Я столько лет – в других тебя искала!

Ты – наконец-то понял, как не прав,

что не решился сделать шаг навстречу,

чуть оказаться выше и сильней,

чем я… Тогда казалось – время лечит,

какого ж чёрта с каждым днём – больней?!.

Хочу к тебе…

Я – за тобой…

Голая, босая – снова.

Ты мне – любой

люб, и – срывая засовы,

тайной тропой,

след заметая по-лисьи,

я – за тобой –

зверем, след взявшим, и – рысью…

я – за тобой…

Как без любви?

Я до сих пор

помню и вкус, и запах

крови своей –

душу мне рвал, и плакал…

Тот разговор

кончился так нелепо –

на ре-минор

стало фальшивить небо:

ливнем хлестать,

молнией – прямо в сердце,

и никуда

ни убежать, ни деться.

Криком кричу:

больше не буду, правда,

я не хочу

больше любви, не надо!

"Как без любви?" –

плачет в ответ он тоже,

бросил: "Лови!" –

я и поймала…

Боже…

"Здравствуй, моя хорошая!" –

В горле внезапно ком:

Слишком внезапно прошлое

В жизнь ворвалось звонком.

Сердце, что было заперто,

В рёбра стучит – "Пусти!",

Ангел мой с неба – замертво,

Крылья сложив – "Прости…"

Всё понимаю, господи,

Как нас беречь, дурных –

Память – измятой простынью –

Бьёт каждый раз поддых,

Счастье былое – каплями

Горькими по щекам,

Больно мы в прошлом падали,

Но и летали там…

Ты – у меня в расфокусе, в раздрае:

одно сплошное мутное пятно,

пока настроюсь, резкость выбирая –

ты в бешенстве уже, конечно, но…

Я на тебе взгляд в тысяча сто первый

раз – больше трёх секунд не задержу,

ведь знаю, быть объектом – это нервно

(сама не толерантна к шантажу –

пусть даже сексуальному, но всё же):

быть свежим мясом – так себе удел…

Шагнула в двери – прожигает кожу

твоё "Хочу!!!" в сто тысяч децибелл.

Прости, не оглянусь – боюсь, ослепну:

зрачки – как блюдца, линзами твой свет –

в глазное дно, усилив раболепно

(опасно – говорю, как краевед).

Ты – у меня в расфокусе, в раздрае

сама я: словно бабочка к огню,

лечу к тебе, пути не разбирая…

…натягивая холода броню.

А мне говорят, что ждать осталось немного,

что скоро врачи будут ВРИО Господа Бога,

и каждому – словно куклу из жуткой пластмассы —

лепить любимого по ТЗ из гли… биомассы.

И даже мне через лет каких-то там двадцать

слепят – тебя. Почти. Он так же смеяться

будет, жмурясь смешно до кончика носа,

рост-вес-количество лет – вообще без вопросов,

и закачают воспоминаний лет так на двести:

и как мы порознь когда-то жили, и как мы – вместе,

и уникальную биокожу – тобой отдушат…

Но будет он – биоробот всё же:

кто вложит душу?

Наташа, ну как же так? – опять он меня спросит,

качая ногой в такт, мыслям своим каким-то –

была же такая устойчивая

ремиссия?

Но ведь не закрыт гештальт, и вновь на носу – осень,

казалось – какой пустяк, но в прошлое дверь закрыта,

а мне туда нужно очень:

не пройдена миссия.

И будут меня опять откачивать и вязать

в странной такой палате к прутьям чужой кровати

длинными рукавами,

ремнями.

Наколют, заставят спать, а я и во сне бежать,

лекарства напрасно тратя – к тебе, пока жизни хватит,

качаясь под фонарями

тенями.

Неужели когда-то я сама это выбрала —

не зря ж говорят – скажи? – про свободу воли:

знать, что ты жив, и тихонько любить тебя издали,

пусть даже совсем не это люди зовут любовью?

Радоваться каждому твоему счастью,

никогда не стать тебе ни женой, ни невестой,

знать точно-точно, что мы друг друга – части,

и были бы целым, если б не грех инцеста.

В улыбках детских – отраженья твоих улыбок видеть,

удивляться, какие же сильные гены,

бояться повторения всех наших ошибок,

и точно знать, что они всё повторят непременно.

Молчать надрывно: да как так, мама,