Наталья Патрацкая - Стихи. Том 3. 1999—1980

Сегодня утро мне сказало,
что светит нежной синевой,
оно от солнышка визжало,
не слышно только волчий вой.
А небо плыло вековое
над лесом с белым серебром,
и улыбалось мне в покое,
спокойствие в природе – бром.

Снега, метель, любви забвение.
Ваш взгляд на грудь – тягучий взор.
Здесь беспричинны обвинения,
а взор Ваш трепетный обзор

великих книг и тайн, и сказок.
Давно ушедшие года.
Мы друг пред другом и без масок,
любовь нужна нам иногда.

Небезразличны мы, однако,
и кто-то кем-то, а любим,
Вам не подать иного знака
о том, что мы любви хотим.

Пушинки вербы, как росинки
еще малы, еще светлы,
а в серых тучах – неба синька,
проталины кругом видны.

И ветер свеж и очень ласков,
он треплет нежно ветви крон.
Весна всегда немного баска,
не нанесла зима урон.

Поймать мгновенья бытия —
задача из задач.
Свечение солнца и себя —
удары всех подач.

Сверкание снега в свете дня,
птиц пенье по весне.
Вот птица ходит возле пня,
а пень еще во сне.

Ручьи таятся до поры…
Мгновенье – потекут,
но все еще в снегу боры
свои наряды ткут.

А в городах свои права,
снегам их не дают,
в них есть шоферские права,
а снежных – не поймут.

И не поймут, или поймут,
что счастье – снег весной.
Его все быстренько примнут.
Мгновенье вновь со мной.

Глобальность жизненных истоков
скользит приватно.
Везенье, счастье и пороки
витают складно.

Но без прекрасных слов и жестов —
пустые залы,
как без тепла одежды, шерсти —
худые малы.

А что такое меркантильность?
Металла звуки.
В своих стихах встречаю стильность —
любви и муки.

Виденья чудные рождают
красоты века,
но чувства искренние тают —
прикрыты веки.

С любовью в небо уплывают —
красавцы строки,
азарт невольно я сбиваю,
где есть пороки.

Стерилизация земли —
трехдневный снегопад.
Бураны, вьюги отмели,
и вдруг – весна назад.

Не обошлось без похвалы
в космический наш день,
и вот сугробы и валы
бросают снега тень.

Деревья гнуться в белизне
сугробов всех мастей,
куда не глянешь и везде
безумство новостей.

Все вспоминают снегопад
и белый, снежный смог,
а воздух чист и беловат.
Три ночи белый Бог.

Был ночью страх и так светло,
был ярок небосклон.
Сугробы снега намело.
Вновь ветви шлют поклон.

Звуки бегут по роялю,
голос красивый чуть тих.
Где мой любимый? И я ли
мирно пишу этот стих?

Взять телефон. Что же будет?
Даже скорей ничего.
Сердце звонок не разбудит,
чаще без чувства легко.

Быстрые звуки рояли,
солнца морозного свет.
Я без тебя устояла.
Нет ведь тебя со мной, нет!

Если приедешь ты в гости,
взглянешь надменно чуть-чуть.
Чувства отсутствуют горсти,
ласки твои не вернуть.

Звуки рояля устали,
темен ночной небосклон.
Мы без любви устояли,
бывшему чувству – поклон.

На Вас давно дана наводка,
что Вы прекрасны и Ваш час
взойти в поэзию так ходко,
как Вы идете в ранний час.

То затаитесь непреступно,
то неотступно виден взор,
и вижу я слегка попутно
в глазах лишь маленький укор:

Не в том болоте Вы искали,
и возраст Вам моложе дан.
И странно то, что Вы попали
своей стрелой в мой статный стан.

А вот сегодня Вы не в белом
и черный бархат Вам идет.
О, Господи, какой Вы смелый!
И к черту возраст! Ток идет!

Вы не Поэт? Так я ошиблась!
Вы, кто? Актер? Вы так хорош…
Вы инженер с прекрасным шиком?
Вам вместо галстука бы – брошь!

Яркий свет идет сквозь шторы,
бархат взора у двери.
Нашим чувствам нет опоры,
лучше взгляд свой отверни.