Николай Игнатков - Я люблю тебя

Собрался здесь чтоб ублажать.

Там все цветы вплоть до жасмина,

А ты не можешь уж дышать.

Кружится все… И рядом звезды,

Так с пониманием глядят.

Теперь остались только слезы,

И старый тот еще наряд.

Обновки редко покупаем,

И что осталось? Ничего…

Себя лишь в мыслях раздеваем,

А рядом нет ведь никого.

И распылишь кому-то ноги,

Немножко так, не широко.

Иди туда где были боги,

Одной мне ведь так нелегко.

И мысли в мыслях потеряю,

Придумать что? Только самой.

Но я себе не доверяю,

И застывает жизнью кровь.

А будни… Как они терзают,

Все взять, стараясь на измор.

И счастья мысли исчезают,

И серость встала как забор.

Ни перелезть, не перепрыгнуть,

Ни та конструкция в тебе.

А ты могла б еще достигнуть…

И поменять что-то в судьбе.

И насладится снова счастьем,

Летать как птица высоко.

С его конечно ведь участьем,

И проникая глубоко…

Черпать его… И пить с ладоней,

Пусть все стекает по тебе.

А счастье там еще бездонней,

И воспылаешь ты в огне.

Огнём сама уже сгорая,

Оставишь ты не дым, а страсть.

Ну хоть кусочек дайте рая,

Бесследно мне нельзя пропасть.

Роса на листьях старой вишни,

Упала к ней, и по губам.

Ей бы прогнать свое затишье,

Раздолье в ней не по годам.

А как себя… Кому раскинуть,

И кто сожмет тот бугорок.

И чувства те ее покинут…

Есть у любви похоже свой срок.

Придет она огнями книзу,

А страсти вверх по животу.

И предалась тому капризу,

Хотела прейти черту.

Сняла белье… В одном халате,

За полотенцем на балкон.

Счет предъявить себе к оплате,

И все мерещится… Как сон.

Смотрела вниз… Летали птицы,

Весна взяла похоже верх.

Ей бы глоток испить водицы,

В любви родился человек.

Рука её скользнула ниже,

И задержалась между ног.

И вот она к черте той ближе,

И перешла она порог.

О! Как она себя ласкала…

И проникала, и водя.

Нашла она то что искала,

И этот стыд средь бела дня.

Упавший клен прижал березу,

Их листья стали щебетать.

Он предоставляет им угрозу…

Они любви только хотят.

И ветви, ветви обнимают,

И ствол к стволу, и все кружит.

Друг дружку так они ласкают,

Березка вся сама дрожит.

А клен погиб… Он вырвал корни,

Вся зелень быстро опадет.

Десятком тянутся ладони,

Березка вместе с ним умрет.

У мечты той подрезаны крылья,

Не летать ей теперь и не жить.

Умереть здесь одной от бессилья,

А могла бы, могла бы любить.

По лугам свои пышные косы,

По полям свой ромашковый след.

Запах тот упадет на покосы,

Поджигая огнями рассвет.

И раскинутся вдаль обнаженной,

На траве где цветочный настой.

Страстью той будет в пепел сожженной,

Проливаясь в росу чистотой.

Седая ночь стучит в окошко,

Впустить ее иль не впустить…

Пусть погостит она немножко,

Ей там одной так скучно жить.

Она вошла, по пояс косы,

Играли смолью от тепла.

Глаза ее чуть, чуть раскосы,

Но исходила красота.

Фигура та… Работал скульптор,

Халат прозрачной белизны.

И груди там похоже ультра,

И все движения просты.

Присев на краешек дивана,

Сияла вся собой внутри.

– Помыться мне… Где ваша ванна,

Я запылилась по пути?

Вернувшись вновь так изменилась,

Красивей нет уже людей.

И низко, низко поклонилась,

Ушла так быстро из гостей.

Влюбился он в ту ночь такую,

И будет ждать ее теперь.

И мысль уже носил шальную,

И постучался кто-то в дверь.

Вошла она… Вся золотая,

Коса ее из серебра.

– Сегодня шла снег разметая,

Устала так… Я до утра,

Позволь с тобою заночую,

Тебя совсем я не стесню.

Себя чуть, чуть я подрисую,

И тут на краешке усну.

Легла она раскинув ноги,

Одежду всю с себя сняла.

Ее творили видно боги,

Не доставало лишь тепла.

Он взял рукой ее за груди,

Там холодок слегка бежал.

Но сколько тайн есть в том сосуде?

От неизвестности дрожал.

По животу ее погладил,

Спустился ниже между ног.

И руку снял, ее оставил,