Николай Игнатков - Я люблю тебя

Там уже ты теряешь орбиты.

И на ощупь потом, на авось…

Удержаться у зыбкости края.

Состоялось ведь все, все сбылось,

И войду я в нее замирая.

Ну а там… Вы ведь знаете там,

Бог придумал сосуд тот волшебный.

И скользил по ее островкам,

И нектар отдавал свой целебный.

И она уносилась в мечту,

Закрывала глаза, и летала.

Удалось нам пронзить пустоту,

И она как цветок расцветала.

Запах счастье спускаясь с небес,

На крылах своих держит мгновенья.

Радость рвется уже, общий всплеск,

Затихаем и ждем повторенья.

А в друг ни так… Она зажата,

Скажет, – Давай, но не сейчас.

И взгляд потупит виновато,

И тот пожар внутри погас.

И искры те… Они ведь дымом,

Умчатся вдаль, там растворясь.

А ты уже считал любимым,

Теперь попятишься стыдясь.

И стыд ни в том, чего не сделал,

А мог бы так ее любить.

И ты себя как будто предал,

И нужно дальше с этим жить.

Захлопнув дверь, степень не видя,

Уйдешь опять в небытие.

Себя ты будешь, ненавидя…

В той старой снежной колее,

Найдешь исток и потеряешь.

Других уже не будет сил.

И счастье то ты не поймаешь,

В болото глубже угодил…

Всем у любви открыты дали,

Границ там нет, когда любовь…

Узлом связав свои печали,

Сама живешь ты так с собой.

И возраст твой не по Бальзаку,

Они все мерили ни так…

Тебя побитую собаку,

Жизнь разменяла на пятак.

За битых двух дают не битых,

Не упустить бы только шанс.

Себя найти в мечтах забытых,

Восстановить былой баланс.

И нате вам… Раскину ноги,

На шелковистой мураве.

Возьмите все у той тревоги,

И растворюсь я в синеве.

Туда уйду… За облаками,

Мечта похоже не мечта.

А он тебя возьмет руками…

И так надменна высота.

И отпускать тебя не хочет,

Сорваться вниз – значит беда.

Там белый день тебя затопчет,

Не убежать ведь в никуда.

И серость вновь легла на плечи,

Из подтишка тебя берет.

И задувает ветер свечи,

Груз ожидания кладет.

А как нести? Ты на исходе,

Той первозданной чистоты.

Как побороть то что в природе,

Не замарать и красоты?

Внутри ничто… Ведь только фантик,

Так привлекателен он всем.

Возьмет тебя один романтик…

И больше будет тех проблем.

Прагматик, долго изучая,

И кто ты есть, и от чего.

У края он уже скучая…

И не оставит ничего.

А ты опять на поединке,

Ведешь неистово борьбу.

Одна идешь по той тропинке,

Сама вершишь свою судьбу.

И где же он тот самый смелый,

Пусть не единственный, но твой.

И белый весь, весь очумелый,

Стучится ночью на постой.

Впустить зачем? Ведь открывала,

Себя ты настежь, – Заходи.

Потом от встречи той страдала…

И как забыть, что позади?

А не откроешь он ведь мимо…

Уже стучится там, к другой.

А хочешь ты ведь быть любимой,

Как тот цветочек полевой.

И открываешь ошибаясь,

В какой уже по счету раз…

А он опять с тобой играясь,

Наговорит туманных фраз.

Огни сгорая затухают,

Дым улетучится совсем.

И страсти те все увядают,

И не заполнит их ничем.

Ночной пожар восход уносит,

И между ног твоих роса.

Когда душа чего просит,

Тебя не слышат голоса.

И каждый день меняя простынь,

Ее стираешь на показ.

А в сердце там сгорает осень,

И веришь ты что не придаст.

Твоя сомнительная вера,

И в благородство, и в курьез.

Как сложно там, где нить барьера,

Где легкомыслие всерьез.

Съедает дни и только ночью,

Так прошибет тебя слеза.

Ты понимаешь все… Воочию,

Перед тобой твоя судьба.

Уставший взгляд… Не до метаний,

За поворотом, поворот.

Иссяк запас твоих мечтаний,

А хочешь так его ты в рот.

Сиреневая ночь брусничного заката,

Плывет и над землёй становится светлей.

Я в той любви сама, сама я виновата…

Я не смогла понять тогда что мне важней.

Тушила страсть свою раскинувшись по лугу,

И он меняя хотел, и прямо на траве.

Я прежней той теперь ведь никогда не буду,

Прольется моя кровь разбавленной в росе.

И холод по спине, прилипшие травинки,

Отмоюсь я потом, когда придет рассвет.

И там во мне внутри не сохранятся льдинки,

Которые могли продумывать ответ.

И смою я с себя тот груз чем дорожила,

Надеждами его, мечтами берегла.

Возможно я одна такое заслужила,

Я ведь тогда сама впустила и легла.

И пусть пьянило все, дурманил счастьем воздух,