И впитывай знаний тот свет,
Который нам умные люди несут. Никуда нам не деться
От божьего света, что в детстве зажёгся внутри.
А кто посчитал его лишним, чем лучше скота он, ответь!
Вот дети нас лучше, умней.
Естественны к знанью порывы у них и просты.
А взрослый невежда на что тратит силы?
Скотина глупа, но не спорит, молчит, чтоб ни делали с ней.
Глупец же, тараща глаза, спорит до хрипоты,
Кичиться своею бездарностью он до могилы.
Нужны ли мои наставленья?
Быть может внимать им начнёт волостной или бий?
Ну, этих учить уму-разуму поздно.
Считают себя они умными, в их представленье —
Раз выбрали их, значит им и давать указанья другим.
Нет времени слушать советы, у них есть дела посерьёзней.
Их головы заняты делом:
Как перед начальством себя показать в лучшем свете,
И чтоб не остаться в накладе.
И, если кого защитить или вызволить, нужно умело —
Так, чтоб интерес твой никто не заметил.
И надо народ не смутить и чтоб вор воровал так, как надо.
Богатым и так хорошо.
Ни в чём не нуждаются, слово моё им к чему если всё,
Чего пожелают – имеют.
За скот купят совесть и честь… и греха в том не видят большого.
И бога готовы уже подкупить. И куда их несёт?
Им кажется, словно богатством пол мира владеют.
Да некогда им меня слушать.
А нужно, чтоб скот охраняли от вора, от волка, от мора.
И, выгодно после продать.
Найти человека, который бы всё это сделал и как можно лучше.
Скот всё заменяет им родину, бога, родных. Даже ссоры
И сплетни для них лучше знаний. Желания нет в них, науку познать.
А вор и мошенник лукавый —
Не станет он слушать, мораль, наставленья ему ни к чему.
Злодея учить бесполезно.
А что бедняки? Те могли бы прислушаться, как бы
Не надо им было заботиться о пропитании. А потому,
Я к этим овечкам смиренным и сам с наставленьем не лезу.
А если начнёшь их учить,
«Не трогайте нас», говорят, «а идите к тем, кто понимает.
Раз это не нужно богатым —
То как эти знанья и школа помогут наш быт изменить?
Иметь бы нам то, что имеют другие, мы б горя не знали»
Да, в том, что бедны и темны, те несчастные не виноваты.
Вот сам я казах, но люблю ли
Казахов – не знаю. Когда бы любил —
Одобрил их нравы тогда.
Нашёл бы я в их поведении малость любую
И ей утешался, довольствовался, и хватило бы сил,
Чтоб радостно качествам этим хвалу мне воздать.
Но что-то надежда померкла.
С другой стороны понимаю – когда б не любил,
Не стал бы тогда доверять
Казахам я мысли свои сокровенные эти. Поверьте,
Не стал бы входить в круг их. Я ж, постоянно там был,
Советовался, узнавал «не случилось чего ли опять?»
Когда бы лежал я спокойно,
Не зная тревог, или откочевал бы от них,
Раз их не могу образумить,
Раз сами они измениться не могут. Какой же
Любовью связала меня эта жизнь так с народом одним?
Сержусь на него, но нет гнева ни в сердце, ни в думах.
Смеюсь, но нет радости, знаю,
Слова мои кажутся мне не моими уже.
Как будто внутри всё чужое.
Хоть я и живу, но живым я себя не считаю.
И всё от досады моей на людей омертвело в душе.
Собой недовольство виной, или что-то другое?
Но, чтобы народ свой оставить,
Об этом не думал и в годы свои молодые.
Казахов любил всей душой я.
Теперь же меня не заманят чужие красоты и сами.
Не буду жалеть, что не все видел жизни плоды я —
Надежда есть, что предстоящее будет большое.
Зачем казах просит у бога,
Чтоб дал он ребёночка, сына, наследника?
«Кормильцем на старость нам будет.
Когда же умрём – то проводит в дорогу,
Помолится. И все, что есть до барана последнего
Что нажито – примет и нас не забудет».
Хороший ребёнок – он в радость.
А вдруг, он плохой – обожжёшься. А впрочем,
Всё то не подвластно тебе.
Что, мало от жизни познал унижений, и гадость
Возможно, и сам кому сделал? Зачем же ты хочешь
Того, кто тебе принесёт может быть только бед?
Ты хочешь, молился что б сын твой?
Коран почитал, чтоб душа твоя встретилась с Богом.
Но, делал ты в жизни добро?
Раз делал, то люди молитву прочтут за души упокой.
А если не делал – чем сына молитвы помогут?
Тех благодеяний, что нет – не положит он в гроб?
Ты просишь ребёнка у Бога
Для радости жизни, какой? Если потусторонней —
Заведомо ты обрекаешь его
Читать дальше