Ксения Лесневская - От северного вокзала до весны. Городская лирика

И идёшь по улицам блудить.

Огибаешь площадь по аллее,

В сумке кола, чипсы взяты впрок,

А в карманах музыка – там плеер,

А на сердце – блюз, весна и рок.

Станция встречает шумом люда,

Смотришь будто с призрачных высот.

Веришь, что однажды вдруг отсюда

Поезд тебя скорый унесёт.

Так приелся парк, и лес сосновый,

И знакомый двор, и звон цикад.

Но увидишь городок по новой –

Как в окошки врежется закат.

И опять душа как стриж над полем

Замечтает да зашепчет в тишь,

Что однажды вырвешься на волю,

Что однажды так же полетишь.

Город в полночном тумане,

Чудно смотреть, как точь-в-точь

Ватой в небесном кармане

Белью сменяется ночь.

Крыши в дыму и берёзы,

Всепроникающий чад.

Полупрозрачная грёза.

Ветры пред нею молчат.

Скрыты от глаза дороги,

Еле видны провода,

Едет троллейбус безрогий

Словно нигде, в никуда.

В метре не видно, кто близок, –

Дом ли, дорога, иль гать.

Дымка бросает мне вызов

Будто бы что-то искать.

Жизни иной ли начало?

Жизнь с окончаньем иным?

Что-то, что не отзвучало,

Птицам доставшись ночным?

Или тебя искать может,

Друг мой, несчастно любя?

Или пропавшим прохожим

Встретить в тумане себя?

Там, где бульвар неприкаян,

На почерневшем мосту

Встретить себя у окраин,

Вывести как сироту.

Или в густеющем смоге

Пальцем нащупать луну.

Или найти по дороге

Путь в дуракову страну.

Вечно там жить да смеяться

Горя без в вешнюю высь.

Крепко сперва потеряться,

Чтобы однажды найтись.

Москва в тумане. Беспросветный дым.

А может, явь так тлеет и дымится?

Должно быть, это всем всё просто снится

Под небом, как под потолком седым.

Москва в тумане. Только фонари

Видны, как отблеск тающей печали.

Глаза бредя с ногами различали

Лишь этот свет негаснущий вдали.

Что если мир и есть такой вот смог,

Однажды вдруг уставший от материй?

И больше камнем быть уже не смог

И воспарил. Туман, по крайней мере

Он ближе к небесам. Так вот, Москва,

Отбросив эту всю земную тяжесть,

Оторвалась от площадей едва

И поплыла в межвременном вояже,

Сроднившись с облаками. Что ж, тогда

Последовать примеру за столицей

Придётся мне и тоже раствориться,

Пропав со всех окраин без следа.

Дорог разбитых полоса

Глядит в провинциальной грусти.

Стучись в святые небеса

С обтёртых улиц, с захолустий.

С глухих запущенных дворов,

С подъездных закутков, идущий,

Сердечный не имея кров,

В полуразрушенную гущу,

Куда глаза глядят и в бронь

Ветров завьюжено одетый.

Когда в душе благой огонь –

Глаза, обращённые к свету.

И под огнём тем съёжит в дым

Печали, мрак и неустройство.

И не покажется худым

Твоё весёлое изгойство.

Дорог разбитых полоса.

И, задирая взор свой к крышам,

Стучись в святые небеса

И верь, что там тебя услышат.

Простите, незнакомец, не курю.

Простите, не скажу вам в снежном шторме,

Зачем я прихожу здесь на платформе

Сидеть на самой лавочки краю.

Зачем смотрю я с нежною тоской

В разъезд, где стрелок иглы раздвоятся,

Где тайной рельсы в блеске заискрятся

Оранжевой и серебра рекой.

Зачем жду, как ослепит яркий свет

Глаза ночного быстрого экспресса,

Зачем шепчу ветрам я свой привет,

Как жаркую молитву шепчут в мессу.

Зачем смотрю, как на седой вагон

Облезший сад свои бросает тени,

Играв ветвями, словно детским сном

Моих зрачков коснувшись и смятений.

Зачем в преднощных стойких холодах

Я грею о дыханье свои руки,

Зачем считаю птиц на проводах,

Вздыхая, словно с кем-то жизнь в разлуке.

Зачем я, пропуская вновь состав,

Встаю и уезжаю на последнем

Куда-то к никому и в никуда…

Как и пришла – негаданно, бесследно.

В замызганном неспальном городе,

В забытом богом, позабытом чёртом,

Плетёшься во дворе, в панельном коробе,

По улицам, истлевшим и истёртым.

Поросший мхом балкон – твоё наследие.

Он щемит сердце нежностью такою,

В которой постсоветская трагедия

Сплелась с кромешной русскою тоскою.

Идёшь, глядишь в окошки деревянные:

За этим друг спивался всё охотней.

Другого положили безымянные