Татьяна Аржакова - Золотые зеркала. Премия им. А. Ахматовой

Осенне и бражно, с особой горчинкой,
Рябиновым небом хмелеют закаты,
И день дозревает, и режет лучина
О звёздные крылья мечту угловато.

А время рисует иные узоры —
Кроит витражи из осколков вселенной,
Где узкий мирок, в красоте иллюзорной,
Пытаясь подняться, увяз по колено.

Пусть истину треплют, как старую тряпку,
На каждом углу захудалого дома,
Она не подвластна земному порядку,
И душеприказчику тьмы незнакома.

Но взглянешь в глаза… и разверзнется небо
В безбрежном, лучистом своём окоёме,
И с горсткой земного насущного хлеба
Предстанешь, как птица, в оконном проёме,
Где болью в глазах – ущемлённое солнце
И слёзная правда – отчаяньем бита,
И жмется на днище сухого колодца
Последний луч света, давно позабытый.

Не знаю, на сколько нас хватит галактик,
Но лишь бережливые теплят лампады
Пред Истиной мира, где звёзды в окладе,
Где можно в объятия вечности падать.

Неприбранная память
И битых лет стекло…
И греет только пламя —
Душевное тепло.

В приюте незаметных
Горит нетленный свет,
В пристанище бессменных
Пустого места нет.

Уходят чьи-то тени,
Стекают не спеша,
В пространстве – канителят,
В сознанье – мельтешат;

Где твердь гвоздят копытцем,
Там пуще – трын-трава.
Не пей с него водицы,
Чтоб век не горевать.
А время на доверии
В скупой заначке лет
Приоткрывает двери
У сердца, на ночлег,

Где за постой не платят,
Не гонят поутру,
Где в нежности объятий
Не размыкают рук.

Там вещее дыханье
Не угасит свечи,
Там говорит стихами
Сошедший иль молчит.

Над белыми плечами
Прозрачность вечных форм —
Поэзия молчанья —
Вселенский омофор.

Световые пульсации сердцем прими,
Покачайся на волнах отпущенных дней,
И тягучий рассвет обними, отними
У кромешной, пусть звёзды восстанут над ней.

Там потухшие чашу уныния пьют,
Замирают остывшие их голоса.
Ты свою полюби, отогрей, отвоюй,
Сгусток времени – каплей на беглых часах.

Твердь приемлет своё: хочешь – вверх, хочешь – ниц,
В круговерти минуют минуты, года.
И горячее сердце, не зная границ,
Без любви начинает навзрыд голодать.

Это вечность пульсирует, бьётся в висок,
Все сжимается в точку: и высь, и душа,
Горизонт, купол неба – стремят в унисон,
Чтобы вечно любить, чтобы вечно дышать.

Где в единстве простейшем пульсирует свет,
Безоглядный покой, только тьма за спиной,
Там сливаются души в исконном родстве
Центробежною силой любви неземной.

Вешним покоем окутало землю.
Ровно дыхание. Время условно.
Жизнь протекает по ниточке стебля
И поднимает ожившее слово
До высоты посеребренных трелей,
С патиной неба, разливов синичьих.
Тех, что весну под крылом отогрели,
Небо приветствует тоже по птичьи —
Перисто стелет перины и пухом
Греет лебяжьим остывшие гнезда,
Чтобы весна никогда не потухла,
Чтобы не хлынули талые звёзды,
Чтобы земля обомлела и пела,
Минули душу сквозные ненастья,
Чтобы не знало условных пределов
Лёгкое белое птичее счастье.

Как ни крути – мы пленники небес,
Пленённые обилием комфорта,
С поклажей дней идем – наперевес,
Не очень-то «пиано» и не «форте»,

Покоя ждём, как белки в колесе,
У суеты за пазухой, и прочерк
Застыл в линейной нашей полосе
Среди бредущих гордо одиночек.

У стадных чувств истоптаны луга,
А вектор ввысь – до уровня макушки,
И кто-то мечет чувства наугад
И мелочится у потертой кружки.

В прищуре лет всё кажется тщетой:
И гордый вид и быт пыхтят натужно,
Но снова время тянет на постой
И принимает, как всегда, радушно.